Пять лет назад, 30 сентября 1999 года, ушел из жизни Дмитрий Сергеевич Лихачев, человек, который при жизни считался совестью и голосом русской интеллигенции. Сегодня о Дмитрии Сергеевиче и семье Лихачевых рассказывает его внучка, Зинаида Юрьевна Курбатова.
Зинаида Курбатова - создатель и ведущая «Петербургского патриотического проекта «Стиль жизни», цель которой, говоря шекспировскими словами, - восстановить связь времен. В этом смысле Зинаида Юрьевна является прямой наследницей и продолжательницей дела своего дедушки академика Лихачева, хотя сам Дмитрий Сергеевич мечтал о том, чтоб его дети и внуки занимались наукой.
- Говорить о близких отстраненно очень трудно, еще труднее объективно оценить то, что они сделали, и все-таки - что бы вы сказали про Дмитрия Сергеевича?
- Разумеется, главное в нем, не то, что он был моим дедушка и даже не то, что он был выдающимся человеком и выдающимся ученым. Главное, что он был не один. За ним и рядом с ним стояли люди, прожившие очень похожую жизнь и сумевшие пронести через все сложности и потери нечто чистое, настоящее и правильное. Я застала еще дедушкиных приятелей и коллег: это были зубры. Можно только гадать, что они бы смогли сделать, достанься им другое, не столь страшное время. Поколение моих родителей, мое поколение, поколение наших детей уже не дадут таких титанов. Это печально, но это так.
В этом смысле Дмитрий Сергеевич был символом и отражением доставшейся ему эпохи. У него была судьба такая – прямая, как стрела. Конечно, он был человеком тяжелым, порой несправедливым, особенно к самым близким, но у него было четкое осознание того, что он должен сделать. Для своего города, для своей страны, для русской культуры.
Мне по долгу службы часто приходится встречаться с самыми разными людьми и я до сих пор слышу, что, будь Дмитрий Сергеевич жив, он бы помог... Он, действительно, очень многие помогал, причем мы об этой его деятельности знали далеко не все, ведь обращались к нему многие и по самым разным вопросам. Начиная с просьб исправить несправедливость, исправить или предупредить какую-нибудь ошибку, поддержать то или иное начинание и кончая тем, что просто просили денег.
- И он давал?
- Бабушка открывала дверь, не спрашивая кто, в квартире вечно были какие-то люди. Всегда всех чаем поили, всегда всех кормили.
- Вас очень задевает, когда вы читаете про академика Лихачева, скажем так, нелестные вещи?
- Я стараюсь относиться к этому философски. Да, случается, что о дедушке пытаются рассказать, а то и напечатать что-то якобы сенсационное, но это нормально. Личность такого уровня инсинуации миновать просто не могли. Высокое дерево качают все ветры, а моськи всегда будут лаять на слонов.
- Дмитрия Сергеевича иногда упрекают за то, что он спрятался за древнерусскую литературу...
- А что было в то время и в той ситуации делать человеку, не желающему подличать и сохраняющему верность науке и профессии? Только одно: жить «мимо» окружающего безумия и по возможности делать свое дело. Жили, кстати говоря, очень бедно, у меня есть старые снимки дедушка и его друзей. Они сняты с заплатами на коленях. Но бедность - это было еще не самое страшное. Был постоянный страх и постоянная ложь, в том числе инсценированные аресты. В 1942 году дедушку выселили из Ленинграда, хотя он очень не хотели уезжать. Потом долго не давали вернуться, а дедушка был настоящим петербуржцем, для него город был если не всем, то очень многим. Для него ценным было каждое столетнее дерево, каждый дом, каждый оконный проем, каждый булыжник в старой оставшейся мостовой.
- А какой район был ему ближе всего?
- Наша семья всегда жили на Петроградской стороне. Мой прадедушка был главным инженером печатного двора, отвечал за всю технику. Они жили в казенной квартире на Ораниенбаумской улице, потом переехали на Лахтинскую, там пережили блокаду, потом уехали оттуда в отдельную квартиру.
- Не было желание сходить по этому адресу?
- Было. Я нашла телефон этой квартиры, много раз побывала у этого дома, поднималась по этой лестнице, стояла у дверей. Потом я захотела посмотреть, что там внутри, позвонила, объяснила, что я такая-то и такая-то и что здесь жила во время блокады жила моя семья.
Человек по имени Автандил ответил мне в том смысле, что будут тут всякие проситься, мы вас не пустим.
- Зинаида Юрьевна, в свое время много писали, что одна из улиц Петербурга должна носить имя Дмитрия Сергеевича. Это было просто очередным благим пожеланием или за этим что-нибудь стоит?
- Есть указ президента, в котором сказано, что нужно присвоить одной из петербургских улиц имя Дмитрия Сергеевича Лихачева.
* - Какую именно - уже известно?*
- Тут целая история, причем весьма странная. Дедушкин коллега Борис Федорович Егоров, который возглавляет комиссию Академии наук по наследию Лихачева, предложил назвать в его честь набережную напротив Пушкинского дома. Мне кажется, это было бы и красиво и логично. Дедушка был против переименований, а эта набережная не имеет названия, а ее расположение говорит само за себя.
Борис Федорович написал обращение к губернатору, письмо подписали Даниил Александрович Гранин, Александр Александрович Фурсенко, Людмила Алексеевна Вербицкая, Михаил Борисович Пиотровский, многие уважаемые люди. Губернатор сказала, что она не против и передала обращение в топонимическую комиссию, которая должна выбирать, будет ли это набережная или что-то другое.
- И что комиссия?
- Меня на заседание не пригласили, насколько мне известно, предложение по поводу набережной отклонили. Меня, признаться, удивило, когда мне сказали, что особенно яростно против дедушкиного имени выступал депутат Ковалев. Потом я узнала, что на этой набережной будут что-то строить англичане и французы и что идеей застройки воодушевлены некоторые влиятельные чиновники. Зачем им какой-то Лихачев? Назовем «Набережная Европы». Я понимаю, против денег не пойдешь, так что нам можно не суетится. Что ж, пусть будет набережная Европы, я не против, не самое плохое название.
- Но указы президента выполнять все-таки надо.
- Надо, и они решили назвать именем Лихачева аллею в Выборгском районе и возможно уже назвали. Я очень надеюсь, что господа члены комиссии плохо себе представляют, что за место они выбрали, я в этом районе выросла и знаю, что это такое. Это безымянная дорожка для прогулки с собаками, которую на моей памяти заасфальтировали. Она идет от Институтского проспекта до улицы Орбели, с одной стороны там Серебряный пруд, с другой – зеленый массив. Ни одного дома там нет, это охранная зона, строить там ничего не будут, соответственно нет и никогда не будет адреса «Петербург, улица академика Лихачева, дом один». В некотором смысле это довольно-таки оскорбительно, лучше уж вообще ничего не называть.
Мне во всяком случае не хотелось бы, чтоб эта собачья дорожка носила имя дедушки. Странно это как-то, странно и обидно. Точно так же странно и обидно, что нет никакого музея, хотя мы абсолютно все дедушкины вещи отдали.
- А что случилось с вещами?
- С вещами вышло так. Нам казалось логичным, чтобы все вещи и библиотека остались в Пушкинском доме. Дедушка там проработал более 60 лет, руководил отделом, его научные труды хорошо известны. Более того, Пушкинский дом обязан дедушке весьма многим. К примеру, когда приехал принц Чарльз и предложил дать деньги на факсимильное издание пушкинских рукописей, он это сделал лишь потому, что знал дедушку.
Но когда мы предложили передать библиотеку и вещи Пушкинскому дому, нам объяснили, цитирую по памяти: «Библиотека вашего дедушки не интересна, там нет интересных книг, а вещи нам ставить некуда. В крайнем случае мы можем взять только стол».
Я очень хорошо помню этот разговор. Вели мы его вместе с двоюродной сестрой. Она разговаривала, я слушала, сняв трубку параллельного телефона.
После этого мы решили, что библиотеку мы просто отдадим дедушкиным ученикам. Без всяких актов. Что и сделали, теперь все дедушкины книги по специальности стоят там, куда их не брали. Если честно, это очень обидно, особенно с учетом того, что примерно в то же время Пушкинский Дом на спонсорские деньги приобрел библиотеку одного фольклориста. Ничего не могу сказать, он – достойный ученый, но все-таки не Дмитрий Сергеевич!
Не понимаю, почему ту библиотеку купили, а дедушкину даже как подарок принять отказались. В Пушкинском доме вещам Дмитрия Сергеевича не нашлось места. Правда, там на втором этаже есть кабинет, который дедушка получил, став председателем Советского Фонда Культуры. Кабинет закрыт на замок, там ничего нет.
- Я правильна поняла, что вещи Дмитрия Сергеевича все-таки куда-то переданы?
- В Музей истории города. Оттуда приехали сотрудники, посмотрели, сказали, что все замечательно и попросили передать им всего и побольше. Физически вещи отдавала я и отдала все: обстановку кабинета, начиная от ковра, и кончая пишущей машинкой и подарками, которые дедушка получал и среди которых были очень забавные, интересные вещи, ордена, мантии. Кстати, оксфордская мантия - единственная в Петербурге. Ахматовская мантия куда то ушла, и для музея Анны Андреевны мантию шили по мантии моего дедушки.
- Это все можно где-то увидеть?
- Нет, к сожалению. Сначала нам обещали сделать лихачевскую экспозицию, позже, глядя мне в глаза, объяснили, что ничего не обещали и сделать ничего не могут. Затем я совершенно случайно узнала, что часть вещей оказалась лишней и ее отдали в один народный музей. Я туда приехала, оказалась - правда, им безо всякой описи передали две коробки с вещами Дмитрия Сергеевича. В том числе с частью его дипломов. Эти дипломы были самим дедушкой собраны, вложены в ящик. Я их так в ящике и отдала.
Лично я не понимаю, как грамотный музейщик может разбивать собрание однородных предметов. Коллекция интересна тогда, когда она целостна. Увидела я там дедушкину кепку, ковер, пластинки и стало мне очень грустно. Правда сейчас в музее истории города была выставка новых поступлений, там был уголок, посвященный дедушке, но я туда не ходила. Было тяжело смотреть на остатки знакомых вещей.
- А вам не приходило в голову создать самостоятельный музей?
- Нам говорили, что надо было устраивать музей в нашей бывшей квартире на Шверника, но устраивать музей в квартире на окраине города странно, кто туда поедет. И потом как это осуществить технически, ведь в музее должно находиться по меньшей мере три человека - смотритель, администратор и экскурсовод. Кто им стал бы платить? И вообще неправильно и некрасиво, когда такими делами занимаются родственники. Если человек имеет заслуги перед городом, перед страной, увековечение его памяти не должно быть делом частным.
Впрочем, спасибо правительству за то, что они помогли поставить крест на могиле дедушки и бабушки. В свое время дедушка нарисовал то, что он хотел бы видеть, и это его завещание удалось выполнить. Есть еще мемориальная доска на доме на проспекте Шверника, вот вроде и все.
Вера Камша,
Фонтанка.ру
Фото: Интерпресс