а для кого жизнь далеко не малина
Владимир НОВИКОВ
Еще некрасовские мужики в ходе социологического опроса «купчины толстопузого», помещика и «министра государева» поняли, что на вопрос, кому на Руси жить хорошо, ответить не так просто. Но знать-то хочется. По заказу ГУП «Международный центр социально-экономических исследований «Леонтьевский центр» ведущий научный сотрудник Социологического института К. Муздыбаев выпустил книгу, которая должна дать ответ на сакраментальный вопрос (правда, только в масштабах города) «Качество жизни населения Петербурга: 1990 — 2004 годы».
Большинство горожан уверены, что они и без «Леонтьевского центра» знают, каково качество нашей жизни: на примере своей семьи, ситуации у знакомых и даже незнакомых. Поскольку есть группы людей, чей уровень жизни можно оценить «на глазок», — бомжи, банкиры, депутаты. И все же книга заслуживает внимания. Во-первых, то, что обычный горожанин знает в общих чертах, автор книги раскрывает в деталях. А во-вторых — анализ сухих отчетов приводит автора к неожиданным (для российской публики) выводам духовного плана.
\
Главы, посвященные объективным показателям качества жизни, сенсаций не содержат: живем мы не только небогато, но и несправедливо. На долю 60% населения города приходятся лишь 25% совокупного дохода. Средняя семья тратит около половины своих доходов на питание (данные статистики и социологических опросов сильно разнятся — социология показывает куда худшую картину), тогда как в развитых странах на еду уходит от 8 до 18%. При этом потребление мяса составляет лишь 56% от предреформенного 1990 года, общий объем потребления продуктов — 72% к уровню того же года. Автор ссылается на медицинских светил, которые утверждают, что питание населения снизилось до критического уровня, при котором еще можно сохранить здоровье популяции, а по некоторым группам населения можно говорить о хронической белково-калорийной недостаточности.
\
По данным книги, 24% доходов средней городской семьи уходит на оплату услуг, большинство из которых являются обязательными (услуги ЖКХ, оплата лечения, страховка автотранспорта, поборы в школах и т. д.). При этом, как отмечает автор, в сфере ЖКХ в период с 1995 по 2003 годы отпуск населению воды сократился на 18%, отпуск тепла — на 5%, тогда как потери тепла в сетях выросли на 41%.
\
Как уже сказано, отнюдь не неожиданными являются приводимые в книге данные о том, что в наиболее высокооплачиваемой группе населения города удельный вес расходов по статьям «Питание» и «Услуги» в два-три раза ниже, чем в среднем по городу, хотя сами расходы на питание и услуги в три раза больше.
\
Интересных выкладок, подтверждающих неблагополучие городского социума, в книге сотни, но вряд ли стоит их обильно цитировать — такого рода исследования и обобщения проводятся и публикуются регулярно. А что действительно нового содержится именно в работе г-на Муздыбаева? Психологический подход к проблеме качества жизни.
\
Сам по себе он не новость. Известные высказывания от «Наша жизнь есть то, что мы о ней думаем» до «Сижу в президиуме, а счастья нет» — тоже образцы психологического подхода.
\
Автор приводит данные, что в период 1993 — 1999 годов от 46 до 68% процентов россиян испытывали напряжение, раздражение, страх или тоску, но в Петербурге число «раздраженных» составляло лишь треть, а 62 — 68% горожан испытывали положительные эмоции. Оно и неудивительно: понятно, что петербуржцы подсознательно сравнивали себя с замерзающими жителями Приморья, голодающими шахтерами Кемерова и бастующими учителями Забайкалья. Однако принципиально важно, что в городскую «группу подавленного настроения» помимо пенсионеров и безработных вошли и рабочие. То, что «синие воротнички» в депрессии, ничего хорошего не сулит. Больше же всего удовлетворенных жизнью было среди руководителей учреждений, а также студентов и работников частного сектора.
\
Не все в книге бесспорно. Например, автор смело вводит в свое исследование такой непростой критерий, как «ощущения счастья». Согласно используемым им данным, в 2000 году «очень или в общем счастливыми» были около половины руководителей, 69% студентов, 31% рабочих и даже 28% пенсионеров — это действительно неожиданный результат. Без науки, по личным впечатлениям, трудно догадаться, что вокруг так много счастливых — прямо как на дне рождения или свадьбе в разгар гулянки. Впрочем, что есть счастье? Авторы соответствующего социологического опроса понимали его как «достижение конкретных целей», стремление к реализации мечты. По данной формуле кочевник, удачно укравший у соседа несколько голов скота, счастливей, чем преуспевающий директор, не попавший в президиум на заседании городского актива. Или попавший, но посаженный с краю.
\
Но суть книги не в данных социологических опросов и статистической цифири. Для автора они, эти данные, способ подвести читателя к своим главным выводам. Сначала К. Муздыбаев, скрупулезно перечисляя негативные последствия реформ: несправедливое распределение доходов, утрата общих ценностей, рост отчужденности людей друг от друга, уменьшение степени доверия, солидарности, взаимного уважения, — говорит о том, что это путь к дезинтеграции общества.
\
С тревогой отмечается, что «свыше 70% из числа испытывающих разнообразные формы лишения пребывают в таком состоянии длительное время — 6 — 9 лет. Как показывают эмпирические исследования, люди, которые остаются бедными на протяжении пяти и более лет, вероятнее всего, останутся бедными на всю жизнь. Ведь хронические лишения, расходуя жизненные ресурсы личности, формируют фаталистический взгляд на жизнь, ...способствуют выработке низких потребительских и социокультурных привычек».
\
Стоит заметить, что этот пессимистический вывод тоже не бесспорен, к примеру, страны Азиатско-Тихоокеанского региона, в том числе Япония, не несколько лет, а несколько веков считались бедными, что не помешало их стремительному обогащению во второй половине ХХ века. Хотя и теория, что бедность воспроизводит бедность, тоже имеет доказательства.
\
Так к каким же выводам приводит читателя автор? Главный из них (во всяком случае такое мнение складывается у читателя) лежит, как уже сказано, в сфере психологии. По логике К. Муздыбаева, в Петербурге, на Руси и вообще на белом свете хорошо жить не «купчине» и не министру, не руководителю учреждения и не студенту, а... оптимисту. Среди успешно вписавшихся в новую жизнь людей — руководителей, высокооплачиваемых специалистов, студентов (ведь поступить сейчас в вуз — серьезный успех) — большинство оптимисты. А те, кто не вписался, по преимуществу пессимисты.
\
Проще всего было бы сказать, что уважаемый автор исследования смешивает причины со следствиями и оптимизм не причина, а результат их жизненных успехов. Но К. Муздыбаев стремится обосновать свой вывод, что оптимизм первичен, а жизненная ситуация человека вторична. Данные исследований подтверждают, что далеко не все финансово и социально успешные люди испытывают удовлетворение от жизни, ощущают себя удачливыми и счастливыми, в то же время человек без явных признаков успеха может быть доволен жизнью и чувствовать себя счастливым. Наряду с пессимистами многие оптимисты не удовлетворены своим материальным положением. Но у них это не вызывает чувства подавленности, разочарования, хронической усталости. Даже на здоровье оптимисты жалуются куда реже, чем их антиподы.
\
Каждый из нас волен соглашаться или не соглашаться с выводом автора исследования, но в одном он бесспорно прав: жизнь общества и отдельного человека нельзя строить только по финансовыми и экономическими показателями. Ведь именно такой псевдонаучный подход, оставшийся в наследство нынешней власти от «отцов российских реформ» — циферки, формулки, дебет, кредит, — поставил Россию в неравное положение даже по сравнению со странами Восточной Европы, для которых мотором их реформ были некая идеология и мораль. Духовные ценности помогали людям сохранить оптимизм, а значит, и жизненные силы. Какова была мораль наших реформ, противно даже вспоминать: «даешь чистоган» и «выживает сильнейший». Да и нынешнее «удвоить ВВП» и «свести бюджет с профицитом» не совсем то, о чем обычно мечтаешь в молодости...
\
Прочитав книгу К. Муздыбаева, петербургский пессимист не станет оптимистом (скорее, наоборот). Но автор осторожно подводит нас к выводу, что общественная депрессия, как и оптимизм отдельных групп, столь же значимые экономические факторы, как выработка на одного работающего и инвестиции в основные фонды. Более того, они первичны по отношению к рублям, тоннам и штукам. Это непривычно для нашей материалистической по воспитанию стране, но именно идеалисты (в философском смысле) чаще всего и достигают материального, экономического успеха, пример чему — развитые страны. Идеализм и оптимизм обычно соседствуют.
\
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА