Впервые отдельным изданием вышли три романа Михаила Чулаки
Илья ФОНЯКОВ
Диву даешься порой, сколько умных людей окружает нас! Послушаешь иного застольного собеседника — и пожалеешь только о том, что не он президент страны: уж он-то знает, что и как надо делать, как обуздать коррупцию, как распорядиться природными богатствами страны. А вон тот телевизионный комментатор, родись он лет на семьдесят раньше, мог бы при случае командовать войсками получше, чем маршал Жуков. Да и сегодня бы не оплошал. Им бы только возможности, им бы только власть в руки — и все было бы в полном порядке...
\
Похоже, именно так рассуждал и доктор Савич, герой одного из романов Михаила Чулаки. Человек с богатым воображением, он жил как бы двойной жизнью. В своей второй, гипотетической, жизни он представлял себя всевластным императором нашей бедной планеты, для которого не существовало никаких ограничений. Устроив резиденцию на знаменитом острове Святой Елены и тем как бы приняв эстафету от Наполеона, он носился по свету на гигантской чудо-яхте «Посейдон» и везде устанавливал справедливость, снисходительно отводя недавним хозяевам мира — что американскому президенту, что российскому — роль подручных.
\
Но вот беда: самые благие его начинания оборачивались непредсказуемыми последствиями. Чего, казалось бы, лучше: дать человечеству новый неисчерпаемый источник энергии и тем самым лишить власти нефтяных баронов и арабских шейхов. Но что делать тогда с миллионами людей, в одночасье лишающихся работы? Назначить всем ранние пенсии? Но толпы неприкаянных вынужденных бездельников, пусть и сытых, одетых, обутых, — материал опасный и взрывчатый! Обуздать в людях агрессию, сделать так, чтобы преступника автоматически постигала мгновенная кара? Пожалуйста: ведь ничего невозможного нет! Только... тогда уж логичнее карать злодея на уровне замысла, пока он никому не принес горя. Еще лучше — на уровне даже не замысла, а склонности. Устроить своеобразную чистку, выбраковку человеческого материала. Но ведь это смыкается уже с такими теориями, о которых и говорить не хочется! И в итоге всемогущий властитель, запутавшись в противоречиях земной жизни, предпочитает покинуть эту несовершенную и неисправимую планету на звездолете.
\
А в обычной своей земной жизни доктор Савич главный врач хосписа — больницы-прибежища для безнадежных раковых больных. Не столько лекарь даже, сколько утешитель, смягчитель страданий перед неизбежной переправой на другой берег. Отсюда и название романа: «Харон». Никто лучше Савича не может справиться с этой задачей. Человек на своем месте. Но и на своем месте ждут его потрясения и неожиданные повороты судьбы. Нет простых решений на все времена. Но есть долг, совесть, каждодневный труд души.
\
В чем предназначение человека на земле, в чем его долг, в чем счастье, в чем истина — эти вопросы волнуют и Максима Норова, инвалида с детства, чемпиона мира по шахматам в игре по переписке, — героя другого романа Михаила Чулаки «Анабасис», давшего имя и всей книге писателя, недавно вышедшей в издательстве Logos. Напомним: изначально «Анабасис» — сочинение древнегреческого автора Ксенофонта, описавшего под таким названием героический путь возглавленной им армии из глубин Азии к желанному морю. К античности неожиданно отсылает нас и прозаическое, на первый взгляд, название еще одного романа, вошедшего в книгу: «Примус». Ведь primus по-латыни — «первый». Герой романа (его так и звали, по капризу родителей, — Герой Григорьевич Братеев) с детства стремится во всем быть первым, но теряет себя в новой, изменившейся жизни. Как теряют себя и герои двух рассказов, завершающих книгу, — «Новый аттракцион» и «Некролог», оба писатели средней руки, волею судьбы выбитые из привычной колеи. Более трех лет нет среди нас Михаила Чулаки. А книги его, как выяснилось, не устарели, хотя, скажем, «Анабасис» был опубликован в «Неве» еще в 1992 году, а «Харон» — в девяносто седьмом. Наоборот, читать их все интереснее. Даже если учитывать, что не все в них одинаково удачно. Скажем, роман «Примус» кажется слабее двух других: иные крутые повороты сюжета кажутся в нем случайными, рожденными скорее авторской волей, чем логикой характеров. Да и финал «Харона» — бегство доктора Савича, его гибель — кажется несколько искусственным. Но и на этих страницах то и дело наталкиваешься на интересную точно сформулированную мысль, оригинальное суждение, тонкое наблюдение.
\
Книги Чулаки заставляют думать — качество, может быть, не самое главное для потребителей развлекательного чтива, но для подлинной литературы, обязательное. Михаил Чулаки всегда пользовался авторитетом среди товарищей по перу, недаром в течение ряда лет он возглавлял Союз писателей Санкт-Петербурга. Но только сейчас, может быть, мы по-настоящему понимаем, сколь значительный писатель жил и работал рядом с нами. Вот только что сказать о тираже его нынешней книги? С одной стороны, формула в аннотации «для широкого круга читателей» звучит не без горькой иронии: полторы тысячи — скорее мираж, чем тираж. Но, с другой, по нынешним временам не так уж и мало.