Официальное и неофициальное искусство объединило «Время перемен»

В Русском музее открылась выставка «Время перемен» Экспозиция посвящена советскому искусству. Как официальному, так и неофициальному. Репортаж корреспондента НТВ Ильи Федосова. Советская кухня как духовный эпицентр мировой культуры. Мечты становятся реальностью. Теперь можно выйти из советской кухни и пойти погулять по Русскому музею. Для иностранцев это вызывающая эклектика: чайник, хлебница, холодильник и тут же картины и скульптуры самых разных стилей. А нашим все понятно. Диван, покрывало с кисточками и София Ротару, поющая в черно-белом телевизоре, доставляют радость узнавания: «Да, точно, торшер у меня такой был». Выставка называется «Время перемен». Посвящена советскому искусству с 60-ого по 85-ый год. Разделена на две части: конформизм и нонконформизм. Направо от входа — официальное искусство, налево — неофициальное. Повернувших налево встречает концептуальное произведение «Насосы». Текст сильный, но малопонятный и чиновников настораживавший. В том же зале — картины Шемякина и все, что связано с абстрактными образами, которые в то время были чрезвычайно популярны на Западе, но в СССР не приветствовались. Неформалы того времени выставляли свои работы в квартирах, поэтому здесь же присутствует квартира, в которой все, как тогда. И представители того поколения, пришедшие сегодня на открытие выставки, с радостью возвращаются в свои семидесятые. В залах официального искусства посетителей встречают живописный Ленин и скульптурные Брежнев и Хрущев. Но если пройти дальше, то становится понятно, что ничто человеческое советской культуре не было чуждо. Взять хоть женскую тему — эта скульптура называется «Весна началась», в скобках, поясняется, что это статуя трактористки. Удивительно, но факт: женщины в советском изобразительном искусстве практически никогда не изображались за работой. Они либо стоят на фоне подъемных кранов и прочих атрибутов индустриализации, либо символизируют что-то доброе и вечное: барышня на раскладушке — красоту, девочка в бронзе — радость, а девушка, завязывающая косынку — утро. Чем дальше от входных дверей, тем ближе к современности. Вот советский псевдо-Босх. Евангельский мотив читается сразу: шутовское распятие, человек с лесенкой. Тогда, вероятно, прошло цензуру как издевка над религией, сейчас воспринимается иначе. Вообще, многие произведения того времени могли одновременно относиться и к конформизму и к нонконформизму. Евгения Петрова, заместитель директора Русского музея по научной работе: «Михаил Шварцман, этот художник — абсолютный нонконформист, который не принимался ни на какие официальные выставки. Вещь явно не фигуративная. Но у него очень глубоки традиции, русские традиции. Здесь и икона просматривается, и русский авангард просматривается». По словам музейных работников, экспозиции разделили сознательно, для тех, кто помнит то время. Лет через десять их можно будет соединить. Потому что даже в самом ярком образце соцреализма всегда есть доля нонконформистской абстракции.