29 марта – 30 апреля 2007
Михаил Кулаков
Путь героя
живопись, графика
1960-2005 гг.
из коллекции В. П. Наталенко
Михаил Кулаков – представитель неофициального искусства 1950-1970-х – покинул СССР в 1976 году. То, что художник-абстракционист, своим новым домом избрал Италию, родину классического искусства, на первый взгляд кажется нелогичным. Однако, в контексте всего его творчества, объединившего традиции западной и восточной культур, этот выбор вполне закономерен и объясним. Путь Кулакова в искусстве – это постоянный поиск, основанный на внутреннем процессе постижения художественной формы, как сути жизни. Проект "Путь Героя" предоставляет возможность пройти его вместе с мастером.
Творчество Михаила Кулакова воздействует на меня прежде всего тем, что оно творит свободу. Различная фактура, красочные материалы, гипс, металл, дерево, непривычные сочетания цветов как вспышки зарниц… попытки выйти за пределы одной плоскости картины, изображения, острый расчет на естественно меняющиеся точки зрения зрителя, включение в живопись движения руки, жеста художника и само произведение как поступок, как послание, как нечто существующее в процессе – то быстром, то медленном… Все это элементы свободы, которую он предоставляет и самим краскам, стекающим и образующим множество сочетаний по своей воле.
Д.С. Лихачев, 1989
Михаил Кулаков в моей памяти – почти легендарная фигура, связанная с открытием нового искусства. …Он испытал сильнейшее влияние живописи жеста и ташизма. …Однако интерпретировать работы Кулакова … до его эмиграции в Италию в 1976 году, только исходя из ориентации на Поллока, Матье, Тоби, было бы неверным. Творчество художника раскрывается в различных аспектах: последовательность необремененного автоматического жеста нарушается – или обогащается – претензией на медитативную подготовку, ведущую к прозрению; абстрагирование знака сочетается с лирической фигуративностью…
Многоплановость, которая всегда была характерна для его творчества, осознается им и проводится последовательно: каллиграфический знак очищается, живопись объективизируется, знак и конструкция как бы расщепляются и сосуществуют в параллельных пространствах…
Л. Бажанов, 1992
Кулаков принадлежит к той же культурной среде, что и Кабаков, Булатов, Комар и Меламид… Его можно назвать художником-поэтом в том смысле, что поэтическое пространство и время имеют определенное значение в творчестве Кулакова, в котором преобладает классический живописный язык, от анализа знака до формального построения образа, от фильтрации жеста через изображение до экзальтации собственной подписи, зашифрованной в виде каллиграфического знака. В отличие от художников других направлений бывшего советского авангарда Кулаков не занимается поэтикой реальности, где экстремальная объективность превращается в идеологию, а своим внутренним пространством, которое художник защищает сдержанно, но решительно.
Лука Беатриче, 1992
Работы Кулакова представляют собой не только опыт воссоединения художественных культур восточной и западной Европы, но и, благодаря своей русской “восточности”, обогащены уровнем европейской культуры, которую он практикует, спонтанно сохраняя наиболее широкие масштабы традиций, обогащены тем восточным диалогом (в особенности через практику Дзен), который прослеживается только в северо-американской культуре несколько десятков назад (Западное побережье, главным образом у Марка Тоби).
Энрико Криспольти, 1989