7 февраля в рамках Одиннадцатого российского фестиваля «Пять вечеров» в Театре им.В.Ф.Комиссаржевской состоится спектакль по произведениям Александра Володина — «Графоман». Спектакль — лауреат высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой Софит»-2014 в номинации «Лучший актерский ансамбль (Анна Вартанян, з.а.России Сергей Бызгу), участник Третьего «Такого фестиваля» (2014).
Дайджест к спектаклю «Графоман»
«А.Баргман сделал спектакль, лирический в той же степени, в какой "Графоман" — лирическое высказывание самого Володина (…). В спектакле немало точного и смешного, есть славные актерские работы, но все же главное в нем — то, что Александру Баргману потребовалось прокричать именно сегодня: поэзия выше обыденности, дух главнее материи. Какая смелость — быть идеалистом в наше время» (Д.Циликин, Деловой Петербург)
«Этот спектакль в постановке Александра Баргмана не открывает новых театральных земель. Напротив, он дает чувство возвращения. Возвращения к Володину – как домой, в забытую жизнь с улицами без машин, с разговорами на кухне, с дурацкими любовями, ошибками и стыдами, которых нужно ошибочно стыдиться, запивая их из чекушки на зеленой скамейке. В центре спектакля – инженер Мокин, Сергей Бызгу. И, хотите верьте, хотите нет, но сидящий на скамейке Бызгу вдруг становится даже похож на Володина... Он здесь – подлинный проводник внутреннего горячечного володинского ритма, ритма его стихов, которые во многом составляют текст роли» (М.Дмитревская).
«Масштабным постановкам о судьбах мира и человечества Баргман предпочитает микроисторию, то есть не слишком многонаселенные, человеческие сюжеты, в которых исследуются внутренние состояния, повседневная жизнь и ментальность «маленьких», малозаметных людей» (Н.Эфендиева, Pulse).
«Режиссер в Володине ощущает единомышленника, а не диссидента из советского прошлого. И сокращает расстояние между днем сегодняшним и временами, когда автор совершал свой «осенний марафон». Это удается еще и благодаря тому, что «Графоман» (подобно чеховской «Пьесе без названия») как раннее сочинение вобрал в себя главные мотивы зрелого Володина. Здесь они еще не отшлифованы, не отточены, но зато даны в сильнейшей концентрации. В расчете на зрительский опыт в спектакле мелькают знаки «всего Володина» (Е.Алексеева, Трибуна).
«”Графоман” в версии Баргмана и актеров Комиссаржевки прошел проверку временем. О нем помнишь и мысленно обращаешься за разгадками ситуаций, продолжая выстраивать свой диалог с героями» (Е.Добрякова, Клуб 33, 6 млн)
«Много лет назад Володин рассказал мне о встрече в Ленинграде с Эдвардом Олби: “Представляете, он шел по коридору гостиницы весь в слезах. Кто может себе такое позволить?” И я, писавшая диссертацию об Олби, выпалила: «Вы!». Такой открытостью актер (С.Бызгу) наделил своего персонажа, дав нам возможность постоянно ощущать незримое присутствие Володина» (Г.Коваленко, Независимая газета)
«Для Петербурга Александр Моисеевич Володин фигура не просто знаковая - душеспасительная. Всякий уважающий себя и зрителя театральный человек (по аналогии с известным стихотворным высказыванием Маяковского) в своё время «чистит себя под Володина», и редкий храм искусства обходится сейчас без володинских пьес, намёков, фантазий «по Володину», вникавшему в человеческую душу, как никто другой. Вот и в театре на Итальянской Баргман начал именно с этого камертона - камертона искренности, мысли, чувства юмора, гуманности, ироничности, естественности...» (Е.Омецинская, В любимом городе)
«Трагикомическая актерская природа Сергея Быгзу такова, что даже пафос (а был, был у Володина пафос!) выходит у него мучительно-подлинным. «Стыдно быть несчастливым» — на открытой эмоции, с распахнутыми в зал руками — редкий артист не превратит в пошлость, и редкий критик не осудит тут режиссерскую прямолинейность. Но у вспаренного, маленького, спивающегося, отчаянного Мокина-Бызгу — это вопль залу, романтическое заклинание, обвинение, призыв. Мокин бьется о линию рампы, как мокрый воробей о стекло, а Бызгу бесстрашно кричит об утраченных ценностях, о которых нынче так немодно вспоминать» (Е.Гриневецкий, ПТЖ)
«Между инженером Мокиным, его женой, дочкой, прочими горожанами из этой провинциальной фантасмагории конца 60-70-х годов ХХ века и петербургскими участниками бизнес-собрания, равно как и современной театральной публикой, была дистанция в сорок с лишним лет и целая контрреволюция. Но зрители, пришедшие на премьеру, которым все было хорошо известно и про форум, и про выборы на Украине, и про успешный визит президента Российской Федерации В.В. Путина в Китай, плакали над неуклюжестью и поэзией простой человеческой жизни, над причудами и странностями любви, которые не зависят ни от макрополитики, ни даже от макроэкономики…» (М.Швыдкой, Российская газета).
«В спектакле нет никаких вторых планов, эпизодов. Каждая роль – характер. Но главное что восхищает, – это смелость Александра Баргмана отказаться от «модности» и признать свою ностальгию по тем годам, когда деревья были большими, а сердца людей ещё больше. Смелость рискнуть оказаться непонятым. И не постесняться прервать орущие рекламы и звенящие гаджеты в руках своих зрителей простыми стихами» (К.Павлюченко, Невское время).