Торжественно открылся VI международный фестиваль балета «Мариинский»
Игорь СТУПНИКОВ
В зале царила праздничная атмосфера, среди зрителей — зарубежные гости, критики и журналисты. Как всегда, почтила фестиваль своим присутствием и когорта московских балетоведов, а также зарубежные поклонники творчества выдающихся танцовщиков — Игоря Зеленского и Николая Цискаридзе, чьи творческие вечера включены в программу фестиваля. Последний, хотя и москвич по происхождению, уже давно прикипел сердцем к Мариинскому театру и считается здесь почти своим.
За кулисами тоже царило волнение, ведь все гастролеры хотели хоть глазком взглянуть на исполнителей первых спектаклей. Ими стали гостеприимные хозяева дома, дважды исполнившие премьерный спектакль — балет «Ундина».
\
Этот балет, впервые поставленный французским классиком Жюлем Перро в лондонском театре Ее Величества в 1843 году, всегда манил красотой хореографии разных балетмейстеров. Они редактировали, дополняли и нередко изменяли оригинал. Меняла «Ундина» и название: в 1851 году Перро, лично осуществивший постановку в Петербурге, назвал свой балет «Наяда и рыбак».
\
Много ли сохранилось от оригинальной «Ундины»? Увы, лишь отрывки партитуры, записанные композитором Цезарем Пуни, да многочисленные рецензии, опубликованные в петербургской прессе и лондонской «Таймс».
\
Нынешнюю постановку осуществил французский хореограф и исследователь Пьер Лакотт, которому все пришлось начинать с нуля. Имя Лакотта хорошо знакомо нашим любителям балета: в 1977 году он впервые показал на сцене Кировского театра легендарный балет Филиппа Тальони «Сильфида», который хореограф реставрировал благодаря своим находкам в библиотеке Лувра. Двумя годами позже очарованный, по его словам, мастерством ленинградских танцовщиков Лакотт снова приехал в Кировский театр и поставил для труппы фрагменты старинных балетов «Маркитантка», «Хромой бес» и «Бабочка».
\
«Ундина» в постановке Лакотта перенасыщена танцем в его разнообразных формах: сольные вариации, дуэты, трио, массовые ансамбли следуют друг за другом непрерывно. Хореограф выплескивает на сцену весь свой запас знаний и мастерства, не давая зрителю ни малейшей передышки между отдельными номерами и фрагментами.
\
И происходит неожиданный парадокс: классический танец начинает утомлять. Поток вариаций кажется бесконечным, притупляет восприятие. Избыточная танцевальность оборачивается однообразием хореографии. Лакотту-хореографу не хватает мастерства режиссера, который железной рукой отсек бы длинноты, убрал повторы.
\
Постоянно работая в жанре романтического балета XIX века, Пьер Лакотт порой повторяется. В «Ундине» явно ощущаются цитаты из других его сочинений — «Дочери фараона», недавно реконструированной им на сцене Большого театра России, «Тщетной предосторожности», «Коппелии». А сцена морского царства в «Ундине» почти полностью, вплоть до жестов, повторяет второй акт балета «Жизель».
\
«Ундина» напоминает роскошный многоярусный торт, украшенный цветами, эмблемами, вензелями, искусно приготовленный виртуозом-кулинаром для корпоративной встречи единомышленников. Много ли можно отведать этого чуда кулинарии? Уверен, насыщение наступит очень быстро.
\
Когда труппа приступила к репетициям, были назначены несколько составов исполнителей. Перед премьерой остался всего один состав. Среди прочих причин сыграла роль и эпидемия гриппа. Заболела Диана Вишнева, готовившая партию Ундины. Оба премьерных спектакля танцевали Евгения Образцова (наяда Ундина) и Леонид Сарафанов (рыбак Маттео).
\
Юная Образцова умело раскрывает внутренние закономерности романтического стиля, наполняя хореографический рисунок тщательно разработанной актерской игрой. Ее Ундина — образ женственности, таинственного лукавства и внутренней силы. Образцова словно не знает технических усилий, в ее танце — тонкие нюансы и аристократизм классической школы. Леонид Сарафанов — самобытный танцовщик, виртуоз. У него упруго-мягкие, быстрые вращения, воздушный прыжок. В образе Маттео есть главное — романтическое мироощущение, то особое беспокойство души, томимой недостижимыми идеалами.
\
Фестиваль продолжается. Впереди встречи с молодыми хореографами, чьи работы, далекие от возвышенной романтики XIX столетия, внесут свои краски в палитру балетного праздника.
\
ФОТО Наташи РАЗИНОЙ