Считается, что Римский-Корсаков был сказочником, по контрасту с лириком Чайковским. Так оно и есть, только "сказочник" следует заменить на "мифотворец". Большинство опер Корсакова – действительно сказки: псевдоархаическая ("Снегурочка"), псевдобылинная ("Садко"), лирико-ироническая ("Кащей Бессмертный"), мистериальная ("Китеж"), сатирическая ("Золотой петушок").
"Салтан" отличается от всех этих шедевров тем, что эта сказка – сказочная и рассказывается ради себя самой. Пушкин в своей "Сказке о царе Салтане" каким-то чудом передал без искажений то, что рассказывала ему Арина Родионовна, – не слова, конечно, а что-то большее. Корсаков и его либреттист Бельский на чудо не полагались. Они его сочиняли. Появились новые персонажи, а кое-какие старые сменили имена. Бельский архаизировал и несколько засахарил Пушкина ("умиротворение в простонародной идилличности", писал композитор). Чтобы представить стиль либретто, достаточно вспомнить русские афиши и плакаты начала ХХ века с их тяжелой раззолоченной стариной или картину Врубеля "Царевна-лебедь".
Маринская постановка – не модерн, а взгляд в столетнее прошлое. Оно изрядно подзабылось, а опера Корсакова пришлась весьма кстати, чтобы его вспомнить. Ведь и Корсаков с Бельским взялись за "Салтана" в год столетнего юбилея Пушкина. Жаль только, что новую постановку после премьерных показов наверняка упрячут в резервацию мариинских детских утренников. Сказка ведь.
8.03, 12.03 Мариинский театр
Борис Филановский