Что движет театральными режиссерами, когда они в пределах одного города одновременно выбирают для постановки одну и ту же пьесу, неизвестно. Быть может, дух соперничества: «я поставлю круче, чем он...» Хорошо, коли так, но выбор Геннадием Тростянецким и Василием Сениным ко Дню Победы пьесы Нины Садур по произведениям Виктора Астафьева скорее говорит о другом. Беда у нас с современной драматургией, господа, просто беда! И о нашем-то времени пьесы днем с огнем приличной не найти, а тут о войне к юбилею пьеса понадобилась!..
На афише спектакля «Веселый солдат» в АБДТ имени Товстоногова, пожалуй, стоит дописать: «людям после 60-ти смотреть воспрещается». Это во избежание сердечных приступов и апоплексических ударов у зрителя во время спектакля. Впрочем, даже и более молодые повергаются постановкой Тростянецкого в трепет, покидая зал в антракте.
«Нехороший» (по Булгакову) ассоциативный ряд спектакля начинается стилизованной надписью на заднике: «Граждане! Не забудьте выключить ваши мобильные телефоны. Пожалуйста! Спасибо». Спасибо художнику Николаю Слободянику, но в городе, где со слова «Граждане!» начиналось знаменитое блокадное предупреждение «При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна» сие оформление выглядит издевкой... Надписи на заднике в течение спектакля меняются, но бардак на сцене неизменен. Трогательные астафьевские необстрелянные дети-солдатики превращаются в знаменитом театре в команду современных «отморозков», хамящих командирам и примитивно выясняющих отношения между собой. Слова «хари», «хрен», «дристуны», «б...» и тому подобные смакуются и акцентируются до бесконечности. Среди «пивноларечного» жаргона все попытки ввода в спектакль иносказания оборачиваются либо штамповкой (улетающая колыбель с умершим младенцем), либо кичухой («Лебединое озеро» с отстрелом героев). Возможности поверить в то, что на сцене народ-победитель, театр зрителю не дает. Ни характеров тебе, ни судеб... По-настоящему «пробивает» единственная сцена, в которой солдат Леха (Федор Лавров) встречается с немецким санитаром (Сергей Лосев), но, в принципе, и она заштампована по построению: каждый говорит на своем языке, не понимая собеседника...
Спектакль «Снегири» Театра имени Ленсовета иной, хотя пьеса все та же. Вынеся в название прозвище героев — братьев Еремея и Сереги Снегиревых, расстрелянных за временный побег из учебной части к мамке за коровьим молоком для голодных солдатиков, театр совершает обобщение и задает тон постановке. Нелепые и смешные мальчишки-новобранцы, и впрямь обреченные быть в войне снегирями — малыми птахами с красной от крови грудкой. Снегирями, которые «заговорены, закопаны и зарыты»...
При этом академичностью постановки Василий Сенин тоже не страдает: его герои на сцене и танцуют, и избыточно жестикулируют, и художественно маршируют... Леха Булдаков в исполнении Дмитрия Лысенкова даже более развязен и смел на язык, чем его однофамилец в АБДТ, а Шпатор-Филатов и вправду — «слуга царю, отец солдатам». Но места смакованию простонародного жаргона нет. А «бардак», оказывается, — это война, ломающая каждого для объединения всех. Жестокая правда о некогда великой стране и ее людях. Правда, которую художник Александр Липовских облекает в подобия улетающих ввысь обелисков на заднем плане. А сам обелиск-надгробие будет выстроен в конце спектакля из снарядных ящиков-гробов: были люди — и нет их. Запакованы, закопаны, зарыты в истории. А если мы и дальше будем эту историю принижать и перевирать, то недолго события и героев и в памяти народной похоронить... Как уже «похоронили» создатели спектакля на премьере фамилию создателя винтовки-трехлинейки Сергея Мосина. У них он почему-то временно стал Мусиным.
Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ
Газета Московский Комсомолец в Питере №22/41 за 01-06-2005