Петербургский Музей кино, московская ассоциация «Экзотика» и петербургский творческий союз АПозиция представили в Доме кино фильм «Голем» (Германия, 1920) под музыку американского гитариста и композитора Гари Лукаса.
Уже лет тридцать показ немых фильмов с новым музыкальным сопровождением практикуется и в нашем городе — не каждый год, но чаще и чаще. Все началось (во всяком случае иные примеры мне пока неизвестны) в 1970-х с демонстрации в БКЗ «Октябрьский» фильма Григория Козинцева и Леонида Трауберга «Новый Вавилон» (1929) с музыкой Шостаковича — правда, она в виде сюиты Геннадия Рождественского звучала в записи. Спустя лет десять в кинотеатре «Спартак» киновед Олег Ковалов, работавший там, устроил показ фильма Роберта Вине «Кабинет доктора Калигари» (1919) в сопровождении «Поп-механики» Сергея Курехина (с весьма ограниченным составом исполнителей).
\
1998 год был отмечен «Александром Невским» (1938) Сергея Эйзенштейна с выступлением заслуженного коллектива России Академического симфонического оркестра Филармонии под управлением Юрия Темирканова в БДТ. Акция называлась «Симфоническое кино», однако неожиданно перевела патриотический звуковой шедевр Эйзенштейна в разряд не то шоу, не то компьютерной игры, пусть даже и великолепной.
\
Непревзойденным же культурным событием у нас остается «Стачка» (1924) Эйзенштейна под музыку Tequilajazzz на «Дебошир-фильм фестивале» в 2001 году. Невероятным образом Евгению Федорову и его товарищам удалось сделать старый фильм «своим» для новых, преимущественно очень молодых зрителей. Современные звучания и звуки, легко узнаваемые, актуализировали классическую картину, которая вдруг приобрела значение почти энциклопедии способов манипулирования толпой.
\
И вот теперь — произведение немецкого экспрессионизма, предвосхитившее всем киноманам известные «Носферату» (1922) Фридриха Мурнау и «Франкенштейн» (1931) Джеймса Уэйла с Борисом Карлоффом. Пауль Вегенер обращался к роману Густава Майнринка дважды. В 1914 году он предпринял экранизацию (совместно с Хайнрихом Галееном) «Голем, и как он пришел в этот мир», а в 1920-м повторил этот путь (вместе с Карлом Безе) и поставил «Голем, как он пришел в этот мир». Причем в обеих версиях Вегенер сыграл заглавную роль.
\
История глиняного монстра, созданного раввином старой Праги знаменитым каббалистом рабби Лейбом (реальный персонаж XVI века) ради спасения своих соплеменников, трактуется и переосмысливается вновь и вновь. (Вплоть до «Голем, это же — любой, сделанный из слов. Напиши о себе, станешь големом», — как говорит Андрей Левкин в своем романе «Голем, русская версия», 2002.) Есть и опера, есть и комиксы. Неудивительно — слишком богата «посылка» о человекообразном существе без души, наделенном огромной силой, способном выполнять приказания, но в какой-то момент обретающем собственную волю, конечно же — разрушительную. Причем важен тут не столько конкретный ужас от злодейств Голема, сколько ужас метафизический — возникновение жизни при помощи каббалы и весь комплекс собственно еврейских обертонов (наказание народу, спасение народа и прочие).
\
Не менее интересна, безусловно, и история самого фильма. Кроме всего прочего, и тот факт, что в десятые — двадцатые годы кино о вековечных притеснениях евреев со счастливым для них и позорным для императора финалом могло еще появиться в Германии и распространиться по миру: господин Лукас сообщил, что и в Москве в 1920-е показывали фильм Вегенера, и копия сохранилась в архиве.
\
Сам же Гари Лукас, с детства обожающий фильмы ужасов, считает «Голема» шедевром. И еще в 1989 году вместе со своим приятелем со школьных лет Уолтером Хорном, пианистом и композитором, он впервые представил музыкальное сопровождение к картине в Нью-Йоркском музее кино. С тех пор акция была повторена более сотни раз в полутора десятке стран. Господин Лукас признал, что половина исполняемой музыки каждый раз импровизация, иначе было бы слишком скучно. Кроме того, он сейчас выступает один, поскольку Уолтер Хорн слишком занят другими проектами.
\
Проект «Голем» считается одним из самых успешных (раскрученных?) в карьере Лукаса, который выступал и записывался с Леонардом Бернстайном, Лу Ридом, Джоном Озборном, Брайаном Ферри, Игги Попом и другими известными рок-, джаз- и классическими музыкантами. Однако его психоделическая гитара (даже две, сменяемые по ходу), «на мое ухо» была странновата для сюжета пятивековой давности, а сама музыка поразила отсутствием даже намека на еврейские темы. Пара тактов из «Полета валькирий» да чуть-чуть среднеобезличенных народных мотивов (почти кантри, но где старая Прага, а где молодой Дикий Запад?) — вот и все разнообразие представленного музыкального ряда, который Лукас считает авангардистским. Кроме того, впечатление сбивали проблемы со звуком.
\
В итоге фильм ничего не приобрел — впрочем, естественно, и не потерял: классика неуязвима (хотя Вегенер все же не Фриц Ланг и не Фридрих Мурнау). А само действо — как новый опыт кино- и меломанов — прекрасно дополнило тот краткий список аналогичных акций, с которого и начались эти заметки.