Традиционно фестивальные спектакли представлены международными труппами – российских участников, как правило, гораздо меньше. Такой подход соответствует идее фестиваля: обмен опытом. Когда-то российские артисты научили зарубежных коллег понимать классический танец, теперь благодаря организаторам петербургского фестиваля более опытные по части новых форм хореографы из Европы и Америки передают мастерство молодому поколению российских артистов.
Программа мастер-классов, проходивших с 1 по 9 июля в центре «Каннон Данс» на Адмиралтейской набережной, по количеству приглашенных звезд современного танца превосходила даже официальную часть. Из театральной школы Атлантики приехала Александра Беллер, известная как постановщик мюзикла «Прекрасная эпоха» Марты Кларк и Чарлза Ми. Три дня ее российские ученики постигали возможности «танца-позы» и «танца-взрыва» (термины преподавателя). Мастер-классы знаменитой американки были похожи на сеанс психотерапии: расслабленные движения, внезапные паузы или, напротив, бешеный ритм упражнений, по ее мнению, определяется психотипом танцовщика. Здесь не может быть одинаковых партий – каждый находит для себя тот танец, который соответствует его внутреннему состоянию.
С утра до позднего вечера в просторных залах школы ученики под руководством опытных педагогов постигали мастерство бразильского современного танца, модерна, джаза, контактной импровизации и хип-хопа.
Одним из центральных мероприятий учебной программы стала поездка участников в Ораниенбаум. Впервые за годы существования фестиваля педагоги и танцовщики использовали практику танцев на открытом воздухе. В Верхнем парке, напротив недавно отреставрированного павильона Катальной горки провел мастер-класс американский хореограф Грэм Браун. Он возглавляет центр, специализирующийся на том, что у нас принято называть «танец-терапия». Браун работает в основном с людьми ограниченных физических возможностей, но также проводит уличные перформансы по всему миру, каждый раз намеренно выбирая неподходящее для танцев место. Смысл его занятия заключался в том, чтобы преодолеть ограничения, обусловленные местом действия, погодными условиями и культурным значением обживаемой территории.
Постановочных танцев не было. Никаких движений, которые следует запомнить и повторить, никакого мышечного и душевного напряжения – только свобода, легкость и (любимое слово американца) парение. Для педагога главное – научить взаимопониманию с партнером, реагировать на действия другого, быть чутким, и тогда получится танец-диалог, основанный на прикосновениях, остановках, перемещениях друг напротив друга. По словам американского танцовщика, главное забыть, что ты профессионал, и двигаться свободно, как в детстве, не боясь быть смешным и неловким. Эти танцы невозможны на театральной сцене и, по сути, не предназначены для зрителей – они выглядят невинной шалостью, для театра странной.
Завершился мастер-класс танцевальным перформансом в павильоне «Каменное зало». Зал, в котором находится множество мраморных скульптур XVIII века, еще более требователен к танцовщикам: спокойная, тихая музыка, отсутствие резких движений. Американцы Грэм Браун и Джон Аллен усложнили себе задачу, танцуя с завязанными глазами и мастерски выделывая почти акробатические трюки в спектакле под соответствующим месту названием «Эстетика».
По возвращении из Ораниенбаума тема уличной культуры отчетливо прозвучала на сцене ТЮЗа. Здесь прошел вечер хип-хоп-спектаклей. Французский танцовщик и хореограф Браим Бушилагем показал спектакль «Зарбат». Его действия напоминали авангардную постановку с элементами брейк-данса. Название действа, посвященного отцу артиста, в переводе с арабского означает «тот, кто много движется». Он воплотил на сцене образ авантюриста, скитающегося по миру, бродяжки, никогда не сбавляющего темп.
Заметным событием фестиваля стало и участие в программе другого французского танцовщика, Рашида Урамдана. Он показал спектакль, который в этом году вошел в официальную часть престижного театрального фестиваля в Авиньоне. К жанру концептуального танца, то есть хореографической постановки, в которой текст так же важен, как пластика, российская публика еще не привыкла, хотя в Европе эта практика одна из ведущих в современном танцевальном искусстве. Потомок алжирских переселенцев, жертв колонизации, он шесть месяцев путешествовал по Вьетнаму, снимая на камеру интервью с людьми, пережившими трагический опыт войны. Эти судьбы и легли в основу спектакля. Рашид Урамдан принадлежит к новому поколению европейцев, которые называют себя детьми мира. Фраза «Мой дом везде и нигде» неоднократно прозвучала со сцены.
Концептуалист Урамдан танцевал мало, в основном стремился сосредоточить внимание зрителей на монологах героев (публика, французским языком не владеющая, напряженно вглядывалась в бегущую по экрану строку русского перевода). Но когда артист начинал танцевать – это были редкие моменты личного откровения гуттаперчевого мальчика.
В конце спектакля сцена озарилась светом, напоминающим цвет хаки, и зазвучала музыка, ритмически схожая с военным маршем. Это постановка о том, как страшно жить в «мире цвета хаки». И как хочется, чтобы команда «левой, левой...» означала не марш, но танец.