Фестиваль начался на территории Петропавловской крепости, где в полдень, по традиции, раздался пушечный выстрел. Через 20 минут возникла оглушительная перекличка гудков: паровозных, автомобильных, паровых, звуков сирены и артиллерийских залпов, колокольного звона, духового оркестра и хоровых распевов... Это многоголосье было лишь малой частью «Симфонии гудков», грандиозного произведения эпохи конструктивизма, написанного в первой половине ХХ века композитором Арсением Аврамовым. В честь 10-летия Фонда Про Арте композитор Сергей Хисматов создал электроакустическую версию авангардного опуса.
Одним из самых заметных событий фестиваля стала выставка с соблазнительным названием «Русская красота», разместившаяся в одном из корпусов завода «Красный треугольник» (совместный проект с галереей современного искусства Anna Nova). Разрушенные интерьеры заброшенного предприятия вполне красноречиво намекают на суть рискованной затеи кураторов Глеба Ершова и Станислава Савицкого: угасание красоты – один из вариантов смерти искусства, равно как и его рождения в новом качестве.
Впрочем, все философские вопросы увенчались неутешительным выводом – русской красоты якобы больше нет. По крайней мере петербургским художникам не удалось ее обнаружить. На предложенную тему высказались практически все мало-мальски известные в нашем городе художники: от молодежи вроде Ирины Дрозд, Ильи Гапонова и Кирилла Котешова до корифеев Виталия Пушницкого, Петра Швецова, Софьи Азархи, Ивана Сотникова и многих других.
Есть русская нищета («Вот так наши бедняки живут», – сказала пожилая посетительница внучке, указывая на серию фотографий деревенских домиков, выполненную участниками архитектурного бюро «Сидоров и сыновья»); есть русская зима, широта, маята и даже душа (ее символом можно считать видеопроекцию в виде большой стрекозы, бьющей крылышками будто в агонии, выполненную Сергеем Денисовым на массивных заводских дверях). А красоты нет. Не считать же таковой явление, вызывающее сочувственное «Кр-р-расота!» (одноименная картина Александра Дашевского изображает человека в подпитии, заснувшего за столом перед стаканом водки). Жестяные тазики, алюминиевые ложки-вилки, одинокое яблоко в буфете... Все такое русское-русское, но отнюдь не красивое...
Далее по маршруту фестиваля – монумент Героическим защитникам Ленинграда. Уже на подходе к гранитному обелиску слышатся звуки артобстрела. Спускаясь по лестнице, слышишь Ленинградскую симфонию Дмитрия Шостаковича. Голос Молотова объявляет о начале войны... Звуковое сопровождение выполнено композитором и музыкантом Игорем Поцукайло. Это более 20 различных фрагментов архивных записей военных лет, репортажей, сводок, речей начальников, поэтов, дикторов. Посетитель попадает в звуковую среду осажденного города, испытывает сопричастность к страданиям прошлого и страх за судьбу настоящего.
После такого сильного впечатления можно продолжить знакомство с жанром звуковой инсталляции в Музее-квартире Н. А. Римского-Корсакова. Выпускник института Про Арте Александр Гурко нашел специфическое, но весьма созвучное современности применение классическим сочинениям гения, жившего здесь с 1893 по 1908 годы. Музыкальный автомат Jukebox – пришедший в негодность компьютер. Он воспроизводит, ясное дело, мелодии Римского-Корсакова. Напоминает рингтоны, или радиопомехи, или заевшую пластинку. Технические носители далеко не так совершенны, как рояль, стоящий в гостиной, и не так великолепны, как полет мысли того, кто на нем играл. Но, похоже, миф о совершенстве остался так же далеко в прошлом, как и выдумки о русской красоте. Короче говоря, перед нами редкая возможность покинуть музей-квартиру композитора, заткнув уши.
Многие используют этот фестиваль как повод побывать в редко посещаемых музеях. Например, Военно-медицинский музей Министерства обороны РФ. Здешняя экспозиция не для слабонервных. На третьем этаже в залах, где расположены такие трофеи, как череп из древнего кургана или органы, поврежденные недугами, показывает свои работы молодая художница Дарья Брукер. Это увеличенные фотографии различных таблеток. Они похожи на яркие супрематические круги, то есть искусство чистой формы. Вблизи витрин, заставленных устрашающего вида врачебными приспособлениями, любая пилюля и вправду кажется всего лишь декоративным элементом.
Еще одно не самое популярное место – детский музейный центр исторического воспитания «Болотная, 13». В деревянном домике, когда-то принадлежавшем юным воспитанникам Международной организации помощи революционерам, сегодня проводятся культурно-образовательные мероприятия для маленьких петербуржцев. Сейчас на втором этаже терема демонстрируется два видео: Татьяны Головизниной и Маши Ша на пару с Татьяной Королевой. Сюжет одной из работ таков: пожилой человек пускает из игрушечного пистолетика мыльные пузыри, в которых возникают лица людей разных национальностей. Каждый рассуждает о смысле бытия. Чтобы дети не заскучали, наблюдая, как лопаются мыльные пузыри выдуманных смыслов, художница развесила под потолком разноцветные воздушные шары.
Чтобы увидеть, как стихотворные строки Анны Ахматовой становятся слоганом, даже не потребуется заходить в Фонтанный дом. Прямо на фасаде художники из группы «Сан Донато» сложили текст из неоновых трубок. Издалека надпись можно перепутать с вывеской или наружной рекламой. Вполне в духе времени – заставить рукописи сверкать неоновым светом.
Итак, современные художники пытаются нам рассказать, что красоты нет, все смыслы лопаются, как мыльные пузыри, источник музыки – старый компьютер, от болезней не помогут таблетки и стихи похожи на рекламные слоганы.
Чтобы не впасть в депрессию от встречи с прекрасным, стоит отправиться в Музей космонавтики и ракетной техники в Иоанновском равелине Петропавловской крепости и увидеть пять портретов, привезенных в Петербург Музеем юрской технологии (Лос-Анджелес). На картинах изображены пять собачек, которые в советское время первыми побывали в открытом космосе. Над ними – звезды, рядом – модель спутника, а фоном звучит затухающее биение собачьего сердца. Когда современные художники разрушают светлые образы искусства прошлого, четвероногие герои улетают в космос, чтобы, быть может, увидеть небо в алмазах.