В Санкт-Петербургской филармонии Коробейников выступил второй раз. Только что прошел его аншлаговый сольный концерт в Малом зале имени Глинки. И теперь, когда все страсти «по Чайковскому» давно позади, можно сказать без преувеличения, что двадцатитрехлетний музыкант достойно и уверенно вступает в элиту отечественного, и не только отечественного, пианизма. В Андрее Коробейникове нет ничего «не от мира сего». Он твердо стоит на земле – и этому наверняка способствует то, что помимо музыки у него много других серьезных и разносторонних интересов. Помимо музыкального в его багаже высшее юридическое образование, блестящее знание языков, в частности эсперанто. В настоящее время Андрей – аспирант Московской консерватории и преподаватель Европейского университета права.
Коробейников – музыкант думающий. Его мысль во время игры работает напряженно, не отпускает его, и не опускает до автоматизма. Самая длинная и сложнейшая соната си-бемоль мажор Шуберта, сыгранная в первом отделении петербургского концерта, была прочитана пианистом по-своему – с глубоко личным отношением к шедевру. Примечательно, что свой прошлый концертный визит в Петербург пианист начал в той же тональности си-бемоль мажор, исполнив не менее сложную бетховенскую сонату «Хаммерклавир» опус 106.
Вкус к личному высказыванию за инструментом, пожалуй, самая яркая черта дарования Андрея, которая не может не увлечь публику. «Ненавижу расчет в интерпретации того или иного сочинения», – признался молодой пианист автору этих строк. Это не значит, что у него что-то не рассчитано или не выстроено. Выстроено и исполнено с точки зрения ремесла у Андрея, во всяком случае в данной программе, – абсолютно все.
Из этого не следует, что все намертво заучено и доведено до автоматизма. Следующее исполнение этой программы или данного конкретного произведения может быть совершенно иным. «Как задышал, так и заиграл» – это тоже его слова. Сегодня задышал так, завтра – по-другому. Сегодня получился такой вот Шуберт, о котором пианист думает, что «сказал в нем все, что хотел, и вошел в нужные состояния». Скорее всего, завтра Андрей откроет для себя в нем новые горизонты и новые состояния.
Второе отделение было отдано Шостаковичу. Известнейший цикл «24 прелюдии для фортепиано», написанный композитором в 1933 году, по-своему выгоден для исполнения. Его заостренная характерность и многоплановость образов у Коробейникова нашли блестящее воплощение. При этом, на мой вкус, особенно удались музыканту прелюдии философские и лирические, которые для исполнения намного труднее бравурных и острых. Свои прелюдии Шостакович объединил в цикл. Но они допускают и «выдергивание» из контекста, когда играют отдельные номера. Однако Коробейникову удалось объединить прелюдии в единое сочинение как по форме, так и по содержанию. Безусловно, кульминацией вечера стало исполнение Прелюдии и фуги ре минор Шостаковича, венчающее «добисовую» часть концерта. Здесь пианист наиболее полно и убедительно раскрыл свои превосходные и вдохновенные качества большого музыканта и артиста.
Шостакович отзвучал. Публика одарила Андрея щедрыми аплодисментами. И молодой музыкант не остался в долгу. Он так же щедро ответил залу, исполнив шубертовский Концертштюк и багатель Бетховена. А когда пианист заиграл всем хорошо знакомый фа минорный шубертовский Музыкальный момент, слушатели, тотчас же узнав эти звуки, встретили их еще одним взрывом оваций.
В нестройные ряды российских концертантов Андрей Коробейников, несмотря на свою молодость, вступил вполне зрелым музыкантом – техническая оснащенность для него не самоцель, как для большинства сегодняшних виртуозов. Он решает им же поставленные задачи, исходя из собственных представлений, пусть они и покажутся кому-то спорными. Но он идет своим путем. И путь этот представляется многообещающим.