Об этой премьере начали поговаривать еще в самом начале театрального сезона
Полушепотом, из уст в уста передавалось: «А вы знаете, что Фрейндлих возвращается в Театр Ленсовета?» Кто-то верил, кто-то нет, но 3 декабря город был поставлен перед фактом. Сегодня, спустя 20 лет, ОНА опять на ЭТОЙ сцене. Премьера спектакля Владислава Пази «Оскар и Розовая Дама» на Владимирском — событие, но не историческое, а, согласно масштабу таланта Алисы Фрейндлих, культурное. И сказать об этом можно лишь одно — два с половиной часа, которые потрясают мир...
Пьесу француза Эрика-Эммануэля Шмита назвать новаторством в драматургии нельзя. Что чувствует обреченный болезнью человек перед смертью, какие эмоции обуревают его самого и его близких, извечный вопрос: «А что там — за порогом?» — все это было, есть и будет темой театра и литературы. Но Шмит сделал своим героем мальчика, больного лейкемией. Ребенок и смерть — несопоставимые вещи. Хотя главное страдание все равно падет на взрослые плечи.
У десятилетнего Оскара лейкемия. Пересадка костного мозга, химиотерапия — ничего не помогает. Врачи не всегда успешно «ремонтируют» людей. Оскар ремонту не поддается. События последних двух недель его жизни отражены в четырнадцати письмах к Богу. Последнее письмо на небеса напишет не он, а Розовая Мама — женщина из тех, что в розовых одеждах навещают в больницах умирающих. А «перекрестил» даму в маму сам Оскар, и больше ее не назовет так никто. Именно она и подсказала мальчишке идею написать Богу. Первое письмо скептическое, потому что Оскар уверен, что «писать — это взрослые штучки». Но когда он узнает, что в его распоряжении осталось всего двенадцать земных дней, его взросление начнется исподволь. Это идея Розовой Дамы: чтобы продлить мальчонке Жизнь и Игру, она предложит считать каждый день за десять лет. Десять плюс сто двадцать — солидный срок!
...Оскар рассуждает о девчонках, Деде Морозе, Боге, влюбляется, целуется, «женится», размышляет о детях, ссорится, получает «седину в бороду, а беса в ребро», теряет спутников и, взрослея, угасает. Жизнь, сжатая в пределах больницы, превращается в больницу, ставшую жизнью. Еще недавно бывший ребенком Оскар изрекает, основываясь на собственном опыте: «Как мы меняемся с возрастом...» и «Между 40 и 50 люди делают сплошные глупости». Это не повторение взрослого штампа. Это то, что он пережил. А подарила и прожила вместе с ним эту жизнь Розовая Дама — Алиса Фрейндлих.
Она — и Оскар, и Дама одновременно. Маленькая женщина и взрослый мальчик в одном лице. Женщина уходит в детство, выдумывая невероятные истории, способные скрасить однообразное существование ребенка. Линдгреновский Малыш тридцатипятилетней давности на глазах вырастает, страдая и постигая жизнь. Сцена (художник — Мария Брянцева), сначала зажавшая героев в узкой полосе между реальной дверью и «окном» в зрительный зал, растет вместе с Оскаром. Больничный коридор своими арками расширяет больничный закуток до символического коридора, в конце которого дверь на небеса...
Некий неясный дискомфорт и ощущение затянутости действия, возникающие поначалу, оборвутся внезапно. Была жизнь. Чужая жизнь, которая со стороны всегда бесконечна и непонятна. И вот она оборвалась... Спектакль давит. Понимание того, что «все умрут, но это не дает права забывать о других», поглощает сознание. В это мгновение ловишь себя на безмолвном плаче.
...Дня за три до смерти Оскар, ждущий свидания с «неутомимым парнем» Богом, вывешивает над кроватью плакат: «Только Богу дано меня разбудить». Но Богом для мальчика давно стала Розовая Дама, разбудившая его к жизни. Неважно, в каком возрасте Бог может достучаться до нас, заставить взрослеть и ценить каждое мгновение. Главное, чтобы этого Бога мы нашли. Тогда и «странный дар» — жизнь — не будет ни переоценен, ни недооценен. Надо просто жить, и все...
Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ
Газета Московский Комсомолец в Питере №48/95 за 03-12-2004