"Волшебный орех"

14 и 15 мая в Мариинском театре состоится мировая премьера двухактного балета "Волшебный орех" на музыку Сергея Слонимского. Либретто, декорации, костюмы и постановка - Михаил Шемякин (2005), хореография - Донвена Пандурски (2005).

Балет будет своеобразной предысторией к "Щелкунчику", образуя с ним
дилогию "Гофманиана Шемякина". В основе либретто "Волшебного ореха"
лежит история превращения племянника Дроссельмейера, расколдовавшего
принцессу Пирлипат, в Щелкунчика.

Михаил Шемякин об истории создания балета: "Первая серьезная попытка
воссоздать полный сюжет сказки Гофмана "Щелкунчик и мышиный король"
была еще в 30-ые годы задумана блестящим хореографом Ф.В. Лопуховым.
Д.Д. Шостаковичу было сделано предложение написать музыку к новому
балету об истории Принцессы Пирлипат и племянника Дроссельмейера. К
сожалению, эта идея не была осуществлена из-за ужасной прессы, которая
обрушилась на Шостаковича после его работы над балетами "Болт" и
"Светлый ручей", в результате Дмитрий Шостакович зарекся больше не
связываться с балетной музыкой. В начале 1990-ых годов американский
хореограф Марк Моррис в своем балете "Крепкий орешек" посвятил начало
второго акта "Шелкунчика" Чайковского этому сюжету. Естественно,
втиснуть довольно сложный, одновременно романтичный и трагический
сюжет истории племянника Дроссельмейера и Принцессы Пирлипат в
традиционный балет "Шелкунчик" - очень трудно. В таком случае
нарушается замысел Петипа и Чайковского. Поэтому я, написавши либретто
по сказке Гофмана, обратился к замечательному петербургскому
композитору С.М. Слонимскому с просьбой написать музыку для данного
балета - и надеюсь, что в новой постановке, которая органически будет
связана с уже осуществленным мною и Кириллом Симоновым "Щелкунчиком", зритель вспомнит подзабытую сказку и проникнется большей симпатией к образу Щелкунчика".

Сергей Слонимский: "По предложению Михаила Шемякина - автора
драматургии, постановки и сценографии - я написал музыку нового
балета. Первоначально наш балет был задуман и поставлен как сюжетный
пролог к "Щелкунчику". Разумеется, никто не покушался на гениальную
музыку Чайковского (инсинуации по этому поводу вызывали законную
аналогию с некогда громоподобной статьей в "Правде", клеветнически
обвинявшей "композиторишку" Шнитке, Рождественского и Любимова в
кощунственном искажении "Пиковой дамы"). Мы перевели на язык балета
первую половину сказки Гофмана - грустную и, увы, слишком правдивую
поныне историю о равнодушных ко всем, кроме себя, наивно прожорливых
людях и мышах, о благородном юноше - спасителе, о мстительной
повелительнице мышей и неблагодарной принцессе, о самолюбивом и
настырно упрямом тиране (прародителе андерсоновских и шварцовских
королей). Теперь я с волнением и живым интересом жду новое
хореографическое воплощение нашей работы талантливым балетмейстером
Донвеной Пандурски и чудесными артистами балета. Посмотрим, какова
будет непосредственная реакция непредвзятой аудитории".

Донвена Пандурски: "Волшебство для меня - весь процесс работы,
связанный с созданием балета "Волшебный орех". Э.Т.А. Гофман, Михаил
Шемякин, Сергей Слонимский, Валерий Гергиев - все эти имена,
объединенные Мариинским театром, уже создают ту магическую силу,
благодаря которой родился замысел нового балета-сказки. Меня
пригласили как хореографа, передо мной стояла задача рассказать эту
сказку на современном, понятном и, в то же самое время, волшебном
языке танца. Сказка, которая должна волновать сердца детей и взрослых
сегодняшнего дня. Перед моими глазами, с одной стороны, лежало
интересное либретто Шемякина и его фантастические эскизы декораций,
костюмов и масок, заставляющие меня искать такую пластику, посредством
которой они ожили бы на сцене, оставаясь при этом шемякинскими по
своему духу. С другой стороны присутствовала серьезная симфоническая и
современно звучащая музыка Слонимского, театральная рельефность и
экспрессивность которой давали мне прекрасную возможность раскрыть
самые разные характеры многочисленных героев. Начиная свою работу с
высокопрофессиональной труппой балета Мариинского театра, я не столько
думала, как поставить этот балет, сколько задавала себе вопрос: "О
чем, в сущности, он?". И вдыхая полной грудью эту магию, которую
благосклонно предлагала мне судьба, я начала находить ответ. А он
скрывался между различными пластами балета - между смешным и грустным,
между гротесковым и романтическим. Это был сам Гофман - Шемякин или
может быть Дроссельмейер, которому приходится водить зрителя за руку,
как маленькую Машу из сказки в причудливом мире вечной борьбы между
добром и злом. Это был и сам племянник Дроссельмейера или, может быть,
его помолодевшее второе "я", готовое пройти сквозь любые испытания и
жертвы, чтобы спасти неблагодарную принцессу Пирлипат. Выставленный на
всеобщее посмешище и жестоко наказанный за свое благородство, он
страдает, но раскрывает для нас свои объятия и, вопреки всему,
передает нам свою веру в добро. Для меня в волшебном орехе скрывается
именно это - неугасающее желание делать добро, даже тогда, когда
отвернулась судьба. Я буду счастлива, если нашему балету удастся
увлечь зрителей и передать им частицу волшебного мира Гофмана и
Шемякина".