Летом в городе среди раздражающего шума и веселой бессмысленной пестроты так славно встретить стройные гармоничные звуки и людей во фраках-смокингах. Эти концерты не в душном зале, а прямо под небом — так называемые open air (с английского — «открытый воздух»). Понятие и словцо стали весьма популярными, один магазин (не музыкальный, правда) так даже и самоназвался.
Забавно, как обычно, что open air пришли к нам с Запада, хотя роговые оркестры прекрасно звучали на петербургском пленэре еще в эпоху царствования императрицы Елизаветы Петровны начиная с 1751 года. Кстати, обидно, что возрожденная Роговая капелла, уникальный в России коллектив, известна гораздо больше опять-таки в Европе, нежели среди родного ампира и барокко.
\
Но все остальные виды музицирования под открытым небом представлены — оперная музыка, симфоническая, джазовая, рок, рейв и эстрада. Карильон. Играют камерные ансамбли, играют военные оркестры, играет в Летнем саду на своем волшебном вибрафоне Алексей Чижик. То там, то сям встречаются «площадные» самодеятельные музыканты.
\
Не припомню я заметных проектов по части русской этники, хотя уличный фестиваль кельтской музыки у нас в городе бывал...
\
Не знаю, может, кто из музыковедов и задумал уже труд на тему «Влияние тяжести атмосферного столба на успешность open air в свете дневного и закатного солнца начала XXI века, а также и при пасмурном небе (на петербургском опыте)». Но попробуем и мы систематизировать некую информацию. При этом оставим рейв танцующим, а поп — любителям караоке (есть, кстати, и уличные варианты этой забавы).
\
Два слова про грандиозное. Мариинский театр на родине начал с концерта своего оркестра на Дворцовой площади 16 июня 2001 года — пели Пласидо Доминго и Ольга Бородина. Дирижировал, понятно, сам маэстро Гергиев. Он же, как человек, вдохновленный величием и эффектностью зарубежных оперных спектаклей в декорациях классических «арен» или «руин», применил этот опыт и у нас. Летом 2003-го впервые в стенах Выборгского замка прозвучал «Борис Годунов» — это событие его свидетели не забудут никогда. Потом там же были даны «Принцесса Турандот», «Аида», «Летучий голландец», «Иоланта» в Ивангороде — «Князь Игорь» и «Иоланта», в Тихвине — «Сказание о невидимом граде Китеже», в Москве на Красной площади — «Борис Годунов»...
\
Не менее впечатляющ и прошедший нынче в пятый раз фестиваль «Музыка Большого Эрмитажа», художественный совет которого возглавляет Михаил Пиотровский. Вместе с оркестром Эрмитажа нынче выступали камерный оркестр «Виртуозы Москвы» под управлением Саулюса Сондецкиса и симфонический оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева.
\
Автор же самой идеи и непосредственный руководитель проекта — композитор Сергей Евтушенко, худрук программы «Эрмитажная академия музыки»и директор ее одноименного благотворительного фонда, генеральный менеджер оркестра Государственного Эрмитажа.
\
Сегодня Сергей ЕВТУШЕНКО рассказывает о своем опыте концертов под открытым небом, отвечая на вопросы нашего обозревателя Ольги ШЕРВУД.
\
— Сергей Николаевич, когда вы играли на воздухе или организовывали такие выступления впервые, что это был за концерт?
— С оркестром Эрмитажа в Испании с Иегуди Менухиным в 1992 — 1993 годах. Затем в Тракае с Майей Плисецкой, в Канне с Михаилом Рудем. И неоднократно — в Стокгольме в королевском дворце, прямо на площадке у воды. Испания и Франция замечательны для таких концертов — там всегда хорошая погода, но именно в Швеции мне пришла в голову безумная мысль предложить Михаилу Борисовичу Пиотровскому попробовать сделать подобное. Местом был выбран Большой двор Зимнего дворца, а партнером в той авантюре почти сразу согласился стать Кшиштоф Пендерецкий. Идея пришла в 1998-м, но понадобилось три с лишним года, чтобы ее осуществить. 26 июня 2001-го на одном из первых open air классической музыки в Петербурге прозвучала оратория «Семь врат Иерусалима» в исполнении оркестров, солистов и хоров из шести стран Европы.
\
— В чем смысл таких концертов?
— Просто на воздухе играть музыку — удовольствие небольшое, да и слушать трудновато. Необходимо замкнутое, красивое, исторически емкое место, наполненное ассоциациями, смыслом. В подсознании слушателя, да и исполнителя тоже, должно родиться ощущение уникальности происходящего. Open air — это событие, это действо, это зрелище. Их должно быть немного, но они долж-ны запоминаться на всю жизнь...
\
— Маккартни на Дворцовой площади — концерт или open air? А Хворостовский? Ваше отношение к подобным акциям?
— Дворцовая площадь очень сложна по акустике. Необходима мощная подзвучка, которая в корне изменяет звук оркестра. Для рок-концертов этот фактор не столь важен. Но рок-музыкантам лучше бы выступать на стадионах. Александровская колонна и Зимний дворец определяют жанр концертов: они должны быть связаны с историей России, с ее самыми значительными датами. Концерт на Дворцовой — то, что фактически заменяет собой демонстрации времен социализма. Воспитание патриотизма — вот, я думаю, направление, в котором следует работать организаторам подобных акций. Посему концерт Хворостовского считаю более уместным, хотя к Маккартни отношусь с величайшим почтением и любовью.
\
— Что главное в open air — искусство или светская часть?
— Светская часть тоже очень важна, но какой бы ни была значительной и престижной «тусовка», если не будет высокого профессионализма — грош цена таким концертам.
\
— Какая разница между выступлением в зале и на воздухе — атмосфера, звук, организационная, репертуарная, еще какая?
— Огромная разница. Очень трудно играть и петь на воздухе. Много помех: ветер, дождь, солн-це, сложная акустика. Зачастую страдают инструменты, риск для певцов очень большой. Open air в северных странах — это экстрим. Выбор произведений должен быть тщательно продуман, тихой и медленной музыки должно быть немного — внимание рассеивается и становится скучно. Бравурной и громкой музыки не так много, как кажется. Именно поэтому наиболее важна сама концепция концерта. Организация же их гораздо более трудоемкая и дорогостоящая.
\
— Самая большая сложность — погода?
— Да, это огромный риск. Крышу или навес во дворе Зимнего категорически нельзя строить — изуродует пространство. Это место не допускает ничего лишнего. Сцена выглядит весьма органично именно потому, что Салтыковский подъезд сам по себе напоминает таковую из-за гранитной лестницы... Сцена лишь подчеркивает этот архитектурный замысел. Да, дождь — это катастрофа. Именно поэтому, как я говорю, наша работа хотя бы раз в год заставляет нас всех с мольбой и надеждой всматриваться в небо.
\
— Почему музыканты и продюсеры идут на это трудное и затратное дело?
— ПОТОМУ ЧТО ЭТО КРАСИВО! Трудно ответить коротко. Любое преодоление — есть движение. Движение — есть развитие. Развитие — есть смысл. Смысл — есть счастье...
\
— Ваши пятилетние open air в Эрмитаже — чего бы вы еще хотели?
— Цель не в том, чтобы добиваться каких-либо достижений. Цель — творить. Поэтому ищем таких же сумасшедших, как и мы, для кого творчество и преодоление трудностей — радость. Валерий Гергиев, несомненно, из таких выдающихся личностей. Надеемся, он станет нашим постоянным партнером. К сожалению, наше техническое оснащение очень слабое, в том числе и звуковое. Даже если предположить, что будет достаточно денег, вряд ли можно найти сейчас в России таких мастеров, которые, например, работают с Питером Гэбриелом. Выручает одно — имя Эрмитажа и сам шедевр Растрелли. Двор Зимнего, безусловно, создает необходимую неповторимую атмосферу. Уверен, что в другом месте подобного состояния трудно достичь. Но на это уповать не следует. Потенциал места в полной мере пока не использован. Необходимы современные световые, аудиовизуальные эффекты...
\
— Наиболее запомнившиеся концерты?
— Конечно, прошлогоднее «Древо жизни» с Юрием Шевчуком и Диной Корзун. Это было настоящее сотворчество. Очень люблю этот проект, мечтаю его повторить где-нибудь еще.