- Почему и как решились написать эту книгу? Правда ли, что переписывали ее три раза?
- Настал момент, это было лет восемь назад, когда мне показалось, что я уже могу многое рассказать. И я действительно надиктовал огромную стопку листов А4. И уехал. А когда вернулся и начал читать, мне вдруг стало так стыдно, Нет смысла приукрашивать: меня буквально бросило в краску. Потому что я понял, что это все не то. Писал о том, как надо лечить, как проходят сеансы лечения. А это неинтересно. Я рассказывал о следствии, а меня интересовали причины. И настолько мне было стыдно, что я все уничтожил. Прошло еще несколько лет и мне показалось, что я опять могу. Повторилось то же самое. Ведь все приходит тогда, когда человек созревает. В нем рождается это. Я и решил, что пока больше писать не буду. Как-то попал я на праздник одной газеты. Там ко мне подошел один из моих давних знакомых. И говорит: «Слушай, давай напишем книжку». Я говорю: «Давай». Он приехал ко мне буквально на следующий день. Но поскольку он занимался политикой, бизнесом, все его вопросы были о дне сегодняшнем. То, что меня мало интересовало. Я надиктовал 5-6 часов. А потом понял, что с ним я не смогу написать. Мне это неинтересно. И вот тогда пришло понимание того, о чем бы я мог говорить. Не точный план книги, а понимание, о чем. Но нужен был другой человек, другое издательство. Мне посоветовали «Эксмо». Я приехал, мы поговорили, мне пообещали подобрать человека. Прислали мужчину, и это было в точку, то, что нужно. Его заинтересовало это. И у нас пошла работа.
- О чем эта книга?
- Эта книга не о том, как я лечу, хотя там есть примеры, а о том, что получилось в результате. Меня интересовали процессы жизни: как мы живем, почему мы такие, какие есть, а не другие. Почему мы все время жалуемся на жизнь: «Жизнь плохая, жизнь плохая»? Жизнь не может быть плохой, она фантастически интересна. А вот мы можем быть плохие, мы можем эту жизнь сделать неинтересной. Все зависит от нашего сознания, от наших устремлений.
- Как происходила работа над книгой?
- Многое рождалось в процессе работы. Я надиктовывал, и приходило более точное понимание того, чем я занимаюсь. Книга – это очередной этап моей жизни, этап моего саморазвития. Когда пишешь, а потом читаешь то, что написал, ты формулируешь то, что в тебе живет, и понимаешь это. От этого понимания идет расширение сознания. Так что процесс написания книги – это не просто процесс создания книги, продукта, который можно продать и почитать, для меня это процесс самосоздания. Я продолжаю совершенствовать себя.
- Есть ли какие-то четкие критерии, к чему стремиться, как улучшать себя?
- Я в книге пишу о том, что появился вопрос: для чего Евангелие дано людям? Читать? Достоевский, наверное, интересней, как и Толстой, Хемингуэй. Для чего люди читают Евангелие? Это хорошо или плохо? В принципе, хорошо, как любая книга, но мало. Кто-то учит заповеди наизусть. Хорошо? Неплохо, но мало. Кто-то начинает примеривать на себя заповеди, пытается жить по заповедям. Хорошо? Лучше. Но очень мало. Тогда для чего? И тут я понял абсолютно ясную для меня вещь: Евангелие дано людям, чтобы люди, читая житие Бога, житие Иисуса, поняли, что они должны свою жизнь сделать Евангелием, не учить чужую жизнь, подражать, копировать, а сделать свою жизнь такой, чтобы ты своей жизнью мог творить жизнь, и вот тогда ты смерть попрешь смертью. Это кажется словесной эквилибристикой. На самом деле это и есть то, чем я занимаюсь. Лечение это как производная. Спасись сам и вокруг тебя спасутся многие. Вот этим я занимаюсь. И книга это первый шаг или первая попытка сформулировать путь спасения. Мы можем передать людям только то, что мы накопили. Сколько у меня есть денег, столько я могу нищему подать, а если их нет, я не могу ничего ему дать. Так вот я должен накопить в себе то, что я могу передать людям.
- На Ваш взгляд, сейчас вообще остались те самые люди, которым адресована книга, т.е. те, которые верят в чудо?
- Смотря, что такое чудо. То, что мы сидим сейчас и разговариваем, это чудо? Еще какое! Нам дана жизнь, нам дана возможность общаться, смотреть друг на друга, выйти посмотреть на небо, нам дано чудо ЖИЗНИ. А у нас настолько замылены глаза, что мы ничего не замечаем. Ведь сказано живи каждый день как последний. Вот представьте такую ситуацию, что мы сидим, разговариваем, вдруг открывается дверь и входят люди с автоматами и говорят, что нам осталось 10 минут жизни, а потом все, фенита. О чем вы будете думать? Не опоздать в магазин? Вы вдруг поймете, как же потрясающе чудесна жизнь, но мы унылые, мы банальные, мы погружены в кухонный уровень жизни, не ощущаем этого. Я часто задаю вопрос в зале: кто из вас выходит вечером на улицу и смотрит в небо? Не для того, чтобы посмотреть какая погода, а в небо, в бездну, в бесконечность. И попробовать почувствовать эту бездну. Одна-две руки поднимаются… Остальные живут, уперев очи дому. Мы даже по улице ходим, опустив глаза.
У каждого животного есть свой ареал обитания: они живут на определенном континенте, в определенной зоне. А перенеси их в другое место, они погибнут. Потому что это не их ареал обитания. А у человека весь мир – ареал обитания. Но живем мы, используя исчезающе малый аспект нашей жизни, бытовой, а не духовный. И вот моя задача в книге не рассказать, а поделиться тем, что я понял, тем, что я впитал, передать это людям! Может быть, ради этого и затеяна книга и пришло время.
- Это ваша первая книга. В ваши творческие планы входят другие произведения?
- У меня сейчас уже есть задумки следующей книги, и следующей. Я не могу сказать, что написал план: это будет детектив об этом, а этот об этом. Я понимаю, что затронул разговор о бесконечности, поэтому мне не надо выбирать темы. Я буду рассказывать о себе и о жизни, о своем миропредставлении, миропонимании. И те, кто воспримет меня, тот будет лечиться. Почему я говорю об этой книге, что она лечит? Там есть лечебная фотография. Она реально лечит геморрои, снимает зубную боль и т.д. Но сама книга, сам принцип, который я исповедую и который хочу передать людям, исцеляют, прежде всего, душу. Фотография исцеляет только тело.
- Нельзя не задать этот вопрос. Расскажите, как вы исцеляете людей.
- Как в семье любящих людей, беда одного объединяет всех вместе. Также и я воспринимаю беду человеческую как свою собственную. Она и есть моя собственная, я стал един с этими людьми. Убирая в себе заболевания, которые стали моими, я убираю их у всех остальных, как в зеркале. Действует принцип промокашки, о котором я пишу в книге. Заболевания людей пропечатываются во мне, убирая их у себя, я убираю и у пациентов, исцеляю и себя, и обратившихся ко мне людей.
Мне часто задают вопрос: «по какой методике вы работаете?». Я всегда отвечаю одно и то же: «У меня самая важная методика – это отсутствие методик». В творчестве нет методик. Вот художник подходит к холсту, в нем какие-то фантазии носятся. У него есть определенная техника работы, но вот сам процесс создания жизни на холсте, всегда уникален. Почему авторское произведение стоит одних денег, а копия других? Потому что автор создает жизнь, а копировать ее можно сколько хочешь. Но это копия, в ней нет этого творческого потенциала.
- У Вас в роду были люди, награжденные даром исцеления?
- Если бы таланты передавались по наследству, то у врача обязательно были бы врачи, у талантливого врача – талантливые врачи, у бездарного – бездарные и т.д. Талант – это абсолютно индивидуальное качество. Откуда он берется? Ответ один: от Бога. Никто по-другому не ответил. Если Господь дает талант, ты обязан его развить и передать людям. Так и получается. Человек - абсолютно уникальное штучное изделие Бога. Бездарных людей не бывает.
- А как же ваша дочь? У нее тоже проявился этот талант…
- Она, безусловно, талантливый человек. Но мы разные. Меня всегда поражала ее творческая натура. В 14 лет она начала читать сложнейшие философские трактаты. Кант, Гегель… Они ей не просто давались легко, она взахлеб их читала. Она писала великолепные стихи. Простая девчонка, она начала вдруг изучать историю религий. Это вызывало у меня колоссальное уважение. Мы могли обсуждать с ней глобальные философские проблемы. Мы не выясняли, что ей купить - куклу или платье, нас интересовали куда более важные проблемы жизни. Нас не интересовало, что мы сегодня будем есть. Мы с ней неделями взахлеб говорили о нашей жизни, о том какие мы, экспериментировали. Это и есть настоящая любовь и дружба.
Когда началось общение с Учителем, ей было около 20 лет. Впоследствии она ездила очень много со мной по стране, проводила сеансы и встречи. Но у каждого свой путь. Она окончила университет, стала психологом. И эти способности помогают ей быть талантливым специалистом. Это дает ей возможность понять людей и помочь разобрать те ситуации, в которых другие психологи не могут ничего сделать. Талантливый человек талантлив во всем, а бездарный человек всегда удивительно и одинаково бездарен.
- А как сложились отношения с младшим сыном Дмитрием?
- Дмитрий окончил институт, в сфере внешне экономической деятельности, работает менеджером. Ему нравится. Может, пройдет какое-то время, он поменяет вектор своих интересов, освоит какую-то смежную профессию, будет заниматься чем-то другим. Он должен сам строить свою жизнь, а не я ему должен построить. Моя функция – только показать.
Вы знаете, я счастливый отец, потому что у меня с детьми хорошие отношения. Я не деспот, я понимаю, что у каждого человека своя судьба, своя жизнь. Стараюсь быть партнером по жизни. Если вижу, что что-то не так, я не заставляю сына или дочь делать так, как я считаю нужным, я ведь могу ошибаться, а просто рассказываю, как бы я поступил. Право выбора всегда за ними. В авиации есть такой термин – «делай как я». Вот я пытаюсь делать так, чтобы им было интересно наблюдать за мной, может, что-то попробовать в этой жизни так, как я, сделать.
Родители хотят, чтобы дети были лучше их. Потому что подспудно, не понимая, они пытаются свое безделье, свою безответственность за собственную жизнь переложить на детей: «Да я-то ладно! Главное, чтобы дети выросли. Я ворую, но это не важно. Я ведь хочу детей обеспечить своих детей». Но яблоко от яблони недалеко падает. Надо свою жизнь строить, а не жертвовать ее детям. Потому что у них своя есть жизнь, они нашу не повторят.
Часто мы абсолютно неуважительно относимся к своим детям. Какому-нибудь соседскому Коле мы говорим: «Коля, вы не правы». А на своего сына можем всех собак спустить. Значит, Колю мы уважаем, на Вы обращаемся, а своего собственного сына – нет. А почему? Кого уважать, если не собственных детей? Надо понимать, что они строят свою жизнь. С ошибками строят? Да, конечно. Не так, как нам хотелось бы? Но иначе жизнь остановится, если все будет повторяться. Они по-другому воспринимают эту жизнь, по-другому себя реализуют в этой жизни. В этом и есть движение, в этом и есть развитие. А как я могу сказать сыну или дочери, делай так и так? Это мне так кажется. А тебе кажется, ты и делай. Я могу поразмышлять вместе с ними, а их право – выбрать что-нибудь из того, что я предлагаю, ну или не выбрать.
Это чисто российская черта – опекать детей до седых волос. Это идет от дремучей глупости родителей, от непонимания процессов воспитания. В книге это тоже есть. Я хочу сказать: не мучьте своих детей, относитесь к ним с глубочайшим уважением. В семье, где дети и родители доверяют друг другу, другая атмосфера, там люди счастливые, более спокойные, там нет болезней или меньше их. Воспитывать детей понуканием, себе дороже.
- Как жена отреагировала на ваши сеансы общения с Учителем?
- Это был период, когда я ушел из семьи. Так что когда я всерьез увлекся этим, первой отреагировала мать. Она человек старой закалки, прагматик. Она понимала, что я сошел с ума. Но у нее хватило своего ума на то, чтобы не вызывать психиатра. Тогда эта тема была табу. Как бы вы посмотрели на человека, который говорит: я вижу то, что происходит во Владивостоке, диагностирует и лечит человека в Рио-де-Жанейро и т.д.?
Но я всегда был человеком достаточно самостоятельным. Со мной ничего сделать было нельзя. Мать говорила: «Брось, занимайся каким-нибудь делом, ты журналист ведь». Но жизнь и учитель создают такие условия, чтобы тебя приняли. Хотя моя жизнь и деятельность всегда были асоциальны, как и любая творческая деятельность, которая всегда разрушает устои прагматики, открывает новые горизонты.
- Вы лечите своих родных и знакомых?
- Конечно. Но это не значит, что у лекаря все родные теперь здоровые. Человек так устроен, что тело смертно. Оно должно болеть и будет болеть, оно стареет. Мне почти 73 года. Я произвожу впечатление дряхлого старика? Нет. У меня все в порядке. Я живу интересной наполненной жизнью. Но это не только то, что мне дал Господь. Надо еще уметь сохранить то, что дал Господь. Потому что я занимаюсь тем, что расширяет мою жизнь.
- Какого режима сами придерживаетесь? Как восстанавливаете силы?
- Да никак. Тело смертно. И хочу я того или не хочу, придет срок, когда Господь меня призовет. Многие хотят долго прожить, а умирают в маразме. Долго, но в маразме. Я хочу прожить столько, сколько даст мне Господь. Но моя задача не долго прожить, а так, как говорил Островский, чтобы «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Есть такой принцип: человек мудр не годами, это наоборот болезни одни, а наполненностью жизни. Вот сколько жизней прожил я? Миллионы! Тысячелетия прожил! Мне скажут: ну, ты, брат, загнул. Не загнул! Вот мы сейчас с вами говорим, а я проживаю вашу жизнь. И не кусочек жизни, а всю целиком, я стал вами, я вас чувствую, я вас воспринимаю. Ваша жизнь становится моим богатством. Так вот, сколько жизней я прожил? Мой ареал обитания бесконечен. А бывают закрытые эгоисты. Он и свою жизнь не может по-человечески прожить. Я хочу научить людей жить, наполняя свою собственную жизнь бесконечным количеством жизней других. Вот тогда эта жизнь становится яркой, наполненной, мудрой и счастливой. Знание и эмоциональный объем дают человеку счастье.
И когда людей спрашиваешь: ты хочешь быть счастливым? Конечно. А здоровым? Да. А богатым? Конечно! А что ты делаешь для этого? «А че я могу сделать?» Ты можешь быть здоровым, богатым и счастливым. Помните, как Козьма Прутков сказал: Хочешь быть счастливым, будь им. И если кто-то напишет трактат в тысячу страниц «Как добиться счастья», его все будут читать. И все будут несчастны. А кто хочет быть счастливым, тот будет. Нас съедает зависть, нас съедает ненависть, нас съедает скаредность. Мы уничтожаемся. Какое счастье, если человек завидует? У него все мысли только об этом. Нас съедают обиды, чувство мести. Вы никогда не переживали чувство мстительности? Ложитесь спать, а у вас в голове страшное... Прости врагам своим! Тебе же лучше. А не простив, ты в себе культивируешь ненависть. Возлюби ближнего как самого себя. В этом скрыт глубочайший смысл душевного и физического здоровья людей.
Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Но не здоровеньким, он все равно помрет от того, что будут истощены физические силы физического тела. И наши душевные помыслы, наши устремления они никак не зависят от физического тела. Ганди был атлетом? Тщедушный, ножки палочки… Но какой великий дух жил в этом слабом теле! Формула «в здоровом теле - здоровый дух» совсем неправильная. В здоровом теле может быть абсолютно больной дух. И скорее правильно, что он больной. Потому что, кого награждает Господь страданиями? Избранных. Человек, переживший какие-то трагедии, жизненные коллизии, выходит из них помудревшим. Не пострадав, очень сложно понять страдания человека и как-то ему помочь.
- Как изменилась ваша жизнь после телесеансов?
- Никак. Вот если бы меня слава изменила, то появилась бы приемная с секретарями, я бы стал недоступным, ведь я великий… Вот тогда бы изменилась моя жизнь. А я продолжал жить так, как жил. Слава она сегодня есть, завтра нет. Не зря говорят, что человек проходит испытания деньгами, славой, властью. Я прошел все эти испытания. В тот период я мог стать самым богатым человеком в стране, если бы начал выпускать заряженные кремы и шампуни. Сколько бы я смог продать? Бесконечно много. И заработал бы огромные деньги. Я этого не делал. Мне предлагали баллотироваться в первую Государственную Думу. Я отказался. Потому что в хоре меня могли бы не услышать. Зачем мне нужен хор, когда я сам громче хора звучу.
- К вам на прием сложно попасть?
- Нет, не сложно. В книге я даю телефон, по которому можно позвонить, записаться на прием. Если я перестану быть доступным, я перестану быть нужным.
- С кем Вы работаете сейчас? Кто среди Ваших пациентов?
- Я работаю с теми, кто ко мне обращается. Я не ищу пациентов. Я даю информацию, как меня найти. Тот, кто нашел, того и принимаю. Меня абсолютно не интересует, кто он – бомж или министр, ни его социальное, ни материальное положение. Для меня это простой человек, которому нужна моя помощь.
- Но бомж, допустим, не сможет оплатить ваши услуги…
- Если не может, я и не беру. Из-за того, что он не может заплатить, ему что – помощь не нужна? А те, кто может, те должны заплатить. Иисус сказал: каждый трудящийся достоин пропитания. Я занимаюсь только этим. Это моя профессия, это моя страсть, любовь, но это еще и работа. Тот, кто может платить, платит, кто может больше платить, платит, а кто не может, спокойно приходит на прием и получает помощь. Я все пойму. Пришел человек, а я все про него знаю. При этом неимущие, идя ко мне, занимают деньги, чтобы мне заплатить. А могу я взять эти деньги? А я могу потом спать спокойно, зная, что человеку надо отдавать эти деньги, а нечем? Мы говорим с вами о совести.
- Среди Ваших пациентов есть кто-то из известных личностей?
- Я не буду называть никаких имен. Как докладчики выступают? У кого есть собственные мысли, собственные открытия, он говорит о них, а у кого нет, он цитирует великих. Так и я лучше промолчу об этом.
- Бывают случаи, когда вы понимаете, что не сможете помочь больному?
- Как-то ко мне на прием женщина привезла свою тяжело больную подругу. Она была астматиком. Выяснилось, что она забрала ее из отделения реанимации в Подольске, привезла ко мне летом в жару, без медикаментов, без всего. И когда начался приступ, она умерла. Я начал с ней работать, а она уже неконтактная. Это была ее судьба.
Были случаи и не один, когда ко мне обращаются люди, а я вижу, что спасти им жизнь не смогу. И тогда я понимаю, что этих людей надо подготовить к переходу в мир иной. Снимаю боли, облегчаю жизнь, готовлю их душу. Это очень многоплановая работа. Я помогаю только тем, кто нуждается в поддержке, в душевных и духовных наставлениях. И без оплаты.
- Как относитесь к деятельности Григория Грабового и его обещаниям воскресить погибших в Беслане детей? Такое вообще возможно?
- Это принцип. Нельзя остановить смерть, иначе остановится жизнь. Жизнь и смерть – две стороны одного процесса. Его обещаниям могли поверить только убитые горем люди, которые цепляются непонятно за что. И этот мерзавец грабил, брал деньги, обещая жизнь, обещая абсолютно невозможное.
- Вы общаетесь сейчас с другими целителями?
- За прошедшие годы, конечно, общался и ни один раз. Вот есть у нас Союз художников или композиторов. Такая профсоюзная организация. А что нужно художнику? Наличие таланта, мольберт, краски, кисти и тишина. Тот, кто может писать картины, тот пишет, кто исписался, становится руководителем секции Союза художника. Очень редко человек остается творящей единицей, выполняя чиновничьи функции. В основном, происходит перерождение в административную фигуру.
- А с Кашпировским встречались после того инцидента, когда он Вас «заменил» на телевидении?
- Ну да. Один или два раза встречались. Нам нечего с ним обсуждать. Мы как снег и пустыня. Мы диаметрально противоположны – по идее, по внешнему виду, по сути, по человеческим качествам. Зачем нам встречаться? Какой в этом смысл? Я стараюсь не общаться с тем, кто мне не приятен. А он мне никак. У меня просто слишком много дел в этой жизни, а ее осталось не так много.
- Есть люди, которых вы можете назвать своими учениками?
- Все люди, которые восприняли идею моей жизни, моего творчества, моей душевной заинтересованности в помощи людям. В широком плане каждый, кто приходил ко мне на сеанс по телевидению, становился моим учеником. Я их учил чувствовать себя, чувствовать мир, чувствовать общение. Подсознательно они менялись. И с этих позиций они мои ученики.
- В книге вы пишете о свой Школе…
- Я не готовлю экстрасенсов. Снимать головные боли можно научить за 10 минут. Но если вам это не интересно, это не станет вашей жизнью, вы не станете развиваться. Те, кто отсеялся, пришли учиться на экстрасенса, а надо – на человека. Конкурсный отбор тогда прошли многие, а учиться остались единицы. Их заинтересовал процесс познания жизни, вместе со мной они проживали какие-то внутренние проблемы. Моя задача запустить процесс, а дальше дело за ними.
"Пресс-служба ЭКСМО"