Многие привыкли воспринимать медиков как профессионалов с железной выдержкой. И не все видят в них людей. А ведь у врачей тоже есть свои сложности и переживания, успехи и неудачи.
Каким должен быть истинный профессионал? Врач-кардиолог и в прошлом ведущий программы «Врачи» на ТВЦ Дмитрий Напалков честно рассказал порталу «Городовой» о сложностях работы, отношении к пациентам и ответил на все вопросы.
.JPG)
Личный архив Дмитрия Напалкова
О выборе профессии, будущем и медицинских династиях: «Ты всегда можешь заработать на кусок хлеба»
— Почему вы решили стать врачом? Вы об этом мечтали или все решил случай?
Поскольку я родился в Советском Союзе, довольно сложно было не стать врачом в семье медиков, где папа, мама, бабушки и дедушки были врачами. Не могу сказать, что это была моя единственная мечта.
Честно говоря, я больше хотел заниматься театральной деятельностью и параллельно собирался поступать в ГИТИС. Но документы можно было принести только в один вуз, и было принято коллективное решение выбрать медицину.
Зная о моих устремлениях в актерскую деятельность, мама когда-то сказала: «Ты всегда можешь быть врачом и заработать себе на кусок хлеба. Актеров помимо тебя может быть много, и некоторые будут лучше, чем ты. Не будет ли грустно, если в 60 лет ты по-прежнему будешь выходить на сцену и говорить одну единственную фразу — "Кушать подано"?»
Меня это так зацепило, как-то очень не хотелось оказаться в такой ситуации. Поэтому я решил все-таки стать врачом.
— Есть ли у студентов медицинских вузов, которые боятся крови, профессиональное будущее? Можно ли побороть страх?
Вид крови зачастую приводит к рефлекторным обморокам. Это не связано с тем, что человек боится или он какой-то очень брезгливый. Безусловно, у таких студентов есть будущее. Существуют терапевтические специальности, педагогика, лабораторная наука, где совершенно необязательно иметь непосредственный контакт с кровью.
— Многие медики отговаривают своих детей от работы в этой сфере. А как вам кажется, семейные династии врачей — это хорошо или плохо?
Медицина сильно изменилась. Раньше ребенка было просто устроить, провести по кафедрам, помочь сдать экзамены. Сейчас эти династии мало что могут дать. Никто не передает кафедру или клинику по наследству, посты в здравоохранении.
Если человек выбрал другое, надо его поддержать и уважать выбор. Я знаю как хорошие медицинские династии с успешной подготовкой, так и совершенно неудачные. Когда люди пытались соответствовать тому, что от них ждут именитый отец или мать. Многие спивались, бросали профессию, уходили, но не могли уже себя найти.
О стаже и квалификации врачей: «Возраст ничего не определяет»
— Не все готовы идти к врачам с небольшим опытом работы. С другой стороны, у таких медиков еще свежи знания с университетской скамьи. Как вы думаете, маленький стаж — это недостаток или преимущество?
В настоящее время опыт безусловно важен, но точно так же, как постоянное обучение. Это участие в конференциях, просмотр новых публикаций и рекомендаций, вовлечение в разные образовательные проекты, в том числе онлайн.
Иногда у опытных и уставших от профессиональной жизни докторов на это нет ни времени, ни сил. И получается, что кто-то молодой и с пятилетним стажем может знать больше и использовать достижения медицины лучше, чем человек с сорокалетним стажем. Но может быть наоборот, поэтому в настоящее время возраст и стаж ничего не определяют.
— Как вам кажется, чем квалифицированный врач отличается от неквалифицированного? Каким должен быть настоящий профессионал?
Первое: человек должен четко понимать пределы своих возможностей. Да, в этом я специалист, а вот здесь я лучше позову своего коллегу и перенаправлю людей. Пускай это будет ущемлением собственной гордости, но при этом ты не навредишь пациенту своим незнанием.
Второй момент: мало обновлять свои знания, нужно уметь применять их на практике. Также важным является аспект, связанный с необходимостью брать ответственность. Потому что с какой поддержкой ни работал бы врач, на каком-то этапе нужно принимать собственное решение.
Ну и четвертый момент — это вопрос эмоционального выгорания. Люди, которые с утра до вечера дают советы, лечат по телефону и на работе, имеют шанс стать абсолютно неэмоциональными. Это заканчивается нежеланием совершенствоваться в профессии и приводит к потере квалификации.
О неудачах, смерти и трудностях профессии: «Врачи — это не боги»
— Не все схемы лечения бывают успешными, иногда пациентов нельзя спасти. Как врачи справляются с профессиональными «неудачами»?
Мы прекрасно понимаем, что врачи — это не боги. Они не вершители людских судеб, они своего рода «ремонтники». Те, кто помогает «починить» то, что нужно отремонтировать. Есть случаи, где не работают лучшие схемы лечения. Поэтому неудача неудаче рознь.
Есть люди, которые очень сильно расстраиваются даже тогда, когда ничего не могли сделать. Другие пытаются обвинить в своих ошибках окружающих.
— Несомненно, работать в медицине тяжело. Но на ваш взгляд, на каких врачах лежат самые тяжелые обязанности?
Самая тяжелая обстановка — это когда врачей катастрофически не хватает. Например, в сельской местности. И она лежит на немногочисленных энтузиастах, которым платят немного. Врачи вынужденно тянут лямку, пытаясь сделать больше, чем могут себе позволить.
Да, может сельским медикам не нужно каждый день делать безумно тяжелые операции, это просто с технической точки зрения. Но это сложно психологически. Ты понимаешь, что один поддерживаешь огромный пласт больных. Все они идут к тебе за помощью, начиная от повышенного давления и заканчивая раной на руке. Потому что другого врача нет, потому что ты один.
— Говорят, что с годами работы медики по-другому начинают смотреть на смерть и другие страшные для обычного человека вещи, у врачей и медсестер даже появляется свой «черный юмор». Как вам кажется, работа повлияла на ваше мировоззрение?
Люди, которые сталкиваются со смертью чаще, со временем надевают на себя броню. Но нет никакой гарантии, что если ты похоронил какое-то количество людей, то становится все равно и ты начинаешь привыкать.
Поэтому, когда после 20 лет карьеры из жизни уходит пациент, которого я знаю 12 лет, очень переживаю. И даже не потому, что я его неправильно лечил, с ним могло произойти какое-то неблагоприятное событие.
А если я не знаю человека, то, наверное, для меня это рядовой случай. Ведь я не имею какой-то эмоциональной связи с этим пациентом.
Я думаю, когда человек пытается осмыслить вопрос жизни и смерти, он не может встать в сторону и шутить по этому поводу. Это недостойно и неуместно.
О сложных пациентах и самолечении: «Все происходит по кругу»
— На ваш взгляд, что в работе врача самое сложное?
В большинстве своем мы имеем дело с хроническим течением болезни, поэтому не можем никого вылечить, только улучшить качество жизни. И самое сложное — это убедить пациента, что ему требуется медикаментозная поддержка. Очень многие не хотят этого слышать и увлекаются недоказанными методами лечения. Потом люди приходят с уже более тяжелыми последствиями.
А второй момент, когда ты раз за разом просишь бросать курить, снижать вес, принимать препараты. Я говорю это каждый день, по 30-40 раз всем пациентам. И все равно через год, через два, через десять лет я буду смотреть на людей, которые вновь приходят ко мне и говорят: «Я это не делал, это не могу, не хочу и не буду».
Когда возникает такая ситуация, ты думаешь: «А зачем вообще тогда работать, если все происходит по кругу и нет никакой реальной пользы?» Но так кажется, когда отчаиваешься. На самом деле, польза есть, если хотя бы один человек из пяти услышит нас и будет действовать.
— Может ли врач самостоятельно поставить себе диагноз и заняться лечением? Или медики тоже нуждаются в приеме у коллег?
Заподозрить что-то можно, поставить, конечно, себе диагноз тоже можно. Но считается, что это не очень корректно. Врач не может достаточно дистанцироваться от своих проблем. Всегда можно объяснить болезнь кучей других причин: природа, погода, плохое настроение, стресс. Это отдаляет начало лечения.
— Как и в любой профессии, людей, с которыми работают медики, можно разделить на типы. С какой категорией пациентов вам сложнее всего работать с психологической точки зрения?
С этой точки зрения всего сложнее работать с людьми, которые приходят услышать сделанные ими самими выводы. То есть когда пациент уже решил, почитав в интернете и посоветовавшись с человеком без медицинского образования, чем он болеет и что делать.
— А какие пациенты получаются из врачей? Капризные или послушные?
Я не могу сказать, что врачей лечить тяжелее или врачей лечить проще. Нет, они такие же пациенты, все зависит от особенностей их личности. Не лучше и не хуже, просто все разные.
О спорах вокруг Манту: «Эта история немного устарела»
— Главный фтизиатр Москвы Елена Богородская неоднократно заявляла, что с пробой Манту можно плавать и в море, и в бассейне. Так ли это? Почему тогда раньше запрещали мочить руку?
Вы знаете, не представляю, почему запрещали и к чему разрешили. С точки зрения диагностики, эта история немного устарела. Наверное, уже действительно не имеет значения, мочат руку с пробой Манту или не мочат.
Трактовка результатов пробы Манту не дает какой-то глобальной информации. По всей видимости, раньше больше боялись за какие-то последствия. Сейчас накопился опыт, что в общем-то это ни на что особенно не влияет. Эта проба вообще больше не является ключевой для диагностики туберкулеза.
Личный архив Дмитрия Напалкова
О любимой работе и телевидении: «Ты как будто как белка в колесе»
— А как вы попали на телевизионный экран? Что вам больше нравится: работа с пациентами, научная деятельность или формат шоу?
Я попал случайно, в 2012 году меня пригласили в качестве эксперта. Потом так получилось, что один из ведущих решил не продолжать свое участие в проекте. Я прошел кастинг. Не знаю, кто со мною соревновался, но так или иначе у меня получилось.
Телевидение мне нравится меньше, потому что невозможно делать программу больше одного сезона. Болезни заканчиваются, и следующий ты должен снова говорить о том же, но с другими специалистами. Ты как будто как белка в колесе ходишь по кругу.
Я люблю все свои составляющие работы. Это преподавание студентам, научная деятельность. Она позволяет нам публиковаться и выступать на конференции, делиться опытом с коллегами.
Это и лечебная деятельность. Когда тебе удается распутать какие-то сложные хитросплетения, диагнозы или помочь пациенту, которому до тебя никто не помогал, это, конечно, очень греет. Ты все-таки не зря какое-то время находишься в этой профессии.
— Как эксперты попадают на медицинские передачи? Они проходят какой-то отбор или проверку?
Экспертов приглашают либо через какие-то структуры, либо по каким-то каналам. Например, мне предложили принять участие в программе в пресс-центре Сеченовского университета.
— Помните ли вы какие-то интересные случаи, которые происходили на съемках? Расскажите о них.
Конечно, смешных моментов было более чем достаточно: и смешных оговорок, и каких-то еще вещей. Например, мы обсуждали какую-то операцию на кишечнике, и хирург так увлеченно про нее рассказывал. Как снимается внутри брюшной полости колпачок, все это проводится, потом мы извлекаем сам прибор.
Вдруг мы понимаем, что врач не сказал, что происходит с колпачком. Я спрашиваю: «А колпачок?» И тут он поднимает на меня глаза и говорит: «Колпачок!» Возможно, человек что-то упустил из рассказа. Но получилось так, что он посмотрел на меня глазами: «Боже! Все это все это время мы забывали доставать колпачки из брюшной полости!»
На таких программах обычно не бывает сюрпризов, но встречаются интересные клинические случаи. Были молодые люди, совсем ребята, которых оперировали пациента с тяжело больным сердцем. Например, приходили мама с сыном и со слезами на глазах благодарили своего врача. Это было всегда очень трогательно.
