Дом № 52, стоящий на перекрестке Невского проспекта и Садовой улицы, принадлежал до революции семейству Шредер и уже поэтому связан с музыкой. Шредеры владели крупной фортепианной фабрикой «К. М. Шредер», выпустившей за столетие больше 20 тысяч инструментов. На шредеровских роялях играли Лист, Рубинштейн, Прокофьев; последнему такой рояль был вручен как премия по окончании консерватории.
Вообще в столице было несколько крупных фортепианных фабрик; к числу крупнейших кроме шредеровской относилась фабрика «Якоб Беккер». И надо было такому случиться, что в 1903 году и эта фабрика перешла в руки семьи Шредеров! Легенда гласит, что Карл Шредер выиграл у Беккера его заведение в карты. Красиво, но неточно: заведение Беккера давно уже не принадлежало своему основателю. Может быть, проиграл фабрику тогдашний ее хозяин? Как бы то ни было, с того времени две крупнейшие фабрики сошлись в одних руках.
\
После революции, правда, пути их снова разошлись: на шредеровской фабрике стали делать арфы, балалайки, гитары, а на беккеровской — известные пианино «Красный Октябрь». Не остался без дела и дом на Невском, где Шредеры в свое время устроили роскошный магазин с концертным залом на 300 человек. В этом зале стал работать Кружок друзей камерной музыки.
\
Несмотря на скромное название, это была вполне серьезная организация, регулярно дававшая концерты, — правда, артистам за выступление здесь гонорары не полагались. И все-таки здесь играли знаменитости, особенно молодые: пианисты Владимир Горовиц и Владимир Софроницкий, Дмитрий Шостакович...
\
Случались в кружке и несерьезные программы. Например, выступление обэриутов во главе с Даниилом Хармсом. А во время авторского вечера известного прежде композитора Михаила Чулаки приключилась история, рассказанная Никитой Богословским. Трое молодых композиторов — сам Богословский, Иван Дзержинский и Василий Соловьев-Седой — решили подшутить над Чулаки. Купили на базарах множество воробьев, посадили их в корзинку, пробрались во время концерта в зал и... выпустили птиц. Воробьи «летали по всему залу, чирикали во время исполнения произведений Чулаки и даже позволяли себе делать всякие плохие дела на головы публики и оркестрантов».
\
Концерт был сорван — к вящему удовольствию шутников. Репутация кружка, впрочем, от такого случая не пострадала; позже он был даже «повышен в ранге» — преобразован из кружка в общество.
\
Фотография из Центрального государственного архива кинофотофонодокументов