9 марта 1909 года на сцене недавно открытого Литейного театра (в здании, где в наши дни располагается Театр драмы «На Литейном») состоялся весьма примечательный спектакль. Силами любителей из числа художников, писателей и молодых поэтов давали «Ночные пляски» Федора Сологуба. Упоминание об этом благотворительном вечере встречается почти в каждой публикации, посвященной Серебряному веку или отдельным его персонажам. Хотя бы из тех соображений, что название драматической сказки Сологуба уж очень кстати рифмуется с «эротически-пряной», как однажды заметил К. Чуковский, эпохой начала прошлого века.
А что мы, собственно, знаем про этот спектакль? Совсем немного.
Дух «любви и порока», несомненно, витал над этим театральным предприятием, которое затеяли в пользу пострадавших от землетрясения в Мессине Сологуб и его будущая жена Анастасия Чеботаревская. Свидетельством тому, как складывались отношения между участниками спектакля во время репетиций, служит запись в дневнике поэта Михаила Кузмина. Ниспровергатель моральных устоев отметил в своих анналах, что его племянник молодой литератор и исполнитель одной из ролей в спектакле Сергей Ауслендер сообщил ему: «на репетициях — ряд романов, в которых он принимает участие».
\
Но если говорить серьезно, то отметим прежде всего другое: ни один литературный вечер, ни один любительский спектакль того времени не собирал вместе такого количества близких по духу и творческим устремлениям людей. Одни из них (как, например, художники, близкие к «мирискусникам») уже успели многое сказать миру; другие — начинающие поэты и литераторы — в скором времени станут полноправной частью художественной среды предреволюционного Петербурга, завсегдатаями артистических кабаре и клубов...
\
Вопреки ожиданиям части зрителей, пришедших мартовским вечером 1909 года на спектакль, ничего ТАКОГО в «Ночных плясках» не было. Даже несмотря на политические намеки и шутки — довольно беззубые. За основу своей пьесы Сологуб взял одну из характерных для русского/славянского фольклора солдатских сказок.
\
Двенадцать красавиц королевен исчезают по ночам в подземное царство. Отец-король обещает тому, кто узнает, куда уходят его дочери, любую из них в жены и полцарства в придачу. Вызов принимает молодой поэт — и удачно выполняет свою задачу...
\
«Феерия в смешанных тонах стиля «модерн» и сказочного старорусского» чрезвычайно увлекла режиссера Николая Евреинова, прямо-таки обуреваемого идеями театральности, в воплощении которой этот новатор сцены опирался на единство актерской игры, живописного оформления и танца как выражения творческой силы. В «Ночных плясках» Евреинову впервые удалось осуществить также свою идею наготы на сцене, которую режиссер до этого последовательно и целенаправленно пропагандировал сначала печатно, теоретически, а затем попытался утвердить на практике в легендарной постановке «Саломеи» по О. Уайльду в театре Комиссаржевской, запрещенной цензурой осенью 1908 года. На этот раз Евреинову удалось-таки поднять на котурны «эстетически-обаятельную» наготу на сцене в исполнении полуобнаженных танцовщиц, в хитонах, босиком, в стиле Айседоры Дункан.
\
Добавим сюда одного из самых ярких театральных художников того времени Николая Калмакова, в живописных полотнах и театральных эскизах которого было немало эротизма, плюс музыку Владимира Сенилова, талантливого автора романсов, — получится звездная, как сказали бы сегодня, компания. А ведь в создании «Ночных плясок» принял еще участие выдающийся хореограф М. М. Фокин! Упоминание об этой его работе, к слову сказать, отсутствует в обнародованном «Перечне постановок» балетмейстера. Между тем в «Плясках» Фокин не только поставил танец двенадцати королевен, но еще, надо полагать, прошелся рукой мастера и по другим танцевальным номерам в спектакле...
\
Впрочем, и этот перечень не дает полного представления о составе исполнителей сологубовской пьески. Хотя бы потому, что часть имен в сохранившейся в Пушкинском доме программке зашифрована под многозначительным обозначением «три звездочки» — и можно лишь гадать, кому из исполнителей, названных в прессе в предварительных анонсах, довелось исполнять ту или иную роль. А назывались в прессе писатели Максимилиан Волошин и Сергей Городецкий, граф Алексей Толстой и Алексей Ремизов, художники Лев Бакст и Иван Билибин, Мстислав Добужинский и Борис Кустодиев. Знаменитости были заняты в основном в ролях многочисленных гостей на пиру у короля (вроде королевичей разных стран и наций или какого-нибудь Лекаря, Искусствоведа, Хулигана).
\
Звали в спектакль и Александра Блока — на роль Юного Поэта, но певец Прекрасной Дамы вынужден был отказаться. «Если бы я умел быть легким и веселым, — писал Блок Анастасии Чеботаревской за месяц до предполагаемой премьеры пьесы, — я бы непременно принял участие в затее постановки «Ночных плясок». Мое выступление в роли очень большой, трудной, требующей грации и развязности, в роли иронической, — будет очень безвкусной пародией на «юного поэта» и на самого себя, даже если бы я загримировался и долго репетировал».
\
Отказ поэта был вызван не только соображениями эстетическими. В письме той же поры Вере Комиссаржевской Блок признавался, что переживает «очень трудные» дни и потому прячется от людей. Впрочем, в качестве зрителя Блок на «Ночные пляски» все же пришел. По всей видимости, спектакль особого восторга у него не вызвал...
\
Не менее важны были для спектакля и исполнительницы танца двенадцати королевен, коим Евреинов отвел роль танцевать в очень легких одеждах. О том, как заманивал Сологуб в свой спектакль потенциальных участниц сказочного действа, поведала в своих воспоминаниях писательница Наталия Крандиевская. «Не будьте буржуазкой, — увещевал Крандиевскую любитель обнаженной красоты, — вам, как и всякой молодой женщине, хочется быть голой. Не отрицайте. Хочется плясать босой. Берите пример с Олечки Судейкиной. Она — вакханка. Она пляшет босая. И это прекрасно».
\
Заметим, что вопреки бытующему мнению «коломбина десятых годов» (и героиня ахматовской «Поэмы без героя») актриса Ольга Глебова-Судейкина — обворожительная исполнительница сольных танцев в корпоративных вечеринках петербургской богемы и в ряде частных постановок тех лет — в «Ночных плясках» не танцевала.
\
А из жен писателей в «Плясках» согласились принять участие Анна Городецкая и графиня Софья Толстая (С. И. Дымшиц-Толстая — первая жена А. Н. Толстого). К ним в помощь была призвана целая когорта молодых профессиональных актрис, свободных на великом посту от спектаклей в своих театрах.
\
Но что же сам спектакль?
\
У зрителей он оставил противоречивые впечатления.
\
Нашлись и такие, кто шикал (а один даже крикнул: «позор!»). Спектакль, напомним, был организован под эгидой высочайше утвержденного комитета помощи «Петербург — Мессина», и часть респектабельной публики, решившей поучаствовать в благородном деле помощи жертвам землетрясения в Италии, была рассержена тем, например, что актеры, как им показалось, «несли отсебятину».
\
«Среди пестрой толпы наполовину интеллигентной, наполовину буржуазной публики, переполнившей залу нового театра и толкавшейся в антрактах по его небольшим фойе, — резюмировала постоянный автор либеральной газеты «Слово» Любовь Гуревич, — многие ломали себе головы над пьесой Сологуба и сердились на автора».
\
Любовь Гуревич оставила и описание фокинской хореографической миниатюры в спектакле Сологуба: «Прелестны были на сцене эти пляски королевен... эти группы стройных женщин, причудливо изгибающихся, сплетающихся и ускользающих друг от друга, — как прелестно вообще искусство пляски, для которого брезжит новый рассвет...».
\
Все это, добавим, в полумраке, в мягком свете горящих на небе звезд, на фоне декораций, мастерски написанных Николаем Калмаковым. По общему мнению, именно декорации и костюмы Калмакова оказались единственной стороной постановки, которая не вызвала у зрителей никаких нареканий. Они были просто великолепны!
\
Прилагаемый здесь коллаж огоньковского — тех лет — художника Н. М. Грабовского, к сожалению, лишь отчасти передает сценический образ «Плясок» и суть постановочных изысканий авторов спектакля. Но, кажется, это единственное графическое свидетельство состоявшейся век назад премьеры сказки Сологуба.
\
На рисунке видна худощавая вытянутая фигура поэта Сергея Городецкого, которому в результате досталась главная мужская «партия» в спектакле — роль Юного Поэта. Надо полагать, совсем не прав безвестный корреспондент авторитетного журнала «Театр и искусство», написавший, что Городецкий исполнил «заглавную роль с грацией танцующего медведя». Напротив, большинство рецензентов сошлись во мнении, что Городецкий очень подошел для роли Поэта и провел ее ровно и достаточно выразительно.
\
Увы, жизнь «Ночных плясок» оказалась слишком скоротечной, чтобы они успели стать заметным явлением театральной жизни тех лет, — из тех, которые можно отнести к программным спектаклям, определяющим направление и эстетику будущего театра. Но и без того «Пляски» остались в памяти его участников и зрителей как яркий эпизод насыщенной событиями жизни Петербурга предвоенной поры. Это штрих, без которого наши представления о славной эпохе Серебряного века были бы неполными.