Спецхран предлагают возродить?

Вредную литературу — под замок. Предложение, высказанное на одной из встреч Общественной палаты, вызвало немалый резонанс в обществе. Ведь советские спецхраны и списки запрещенных изданий не такая давняя история. В опреденной форме они существуют и по сей день. Чем же может обернуться возрождение спецхрана? Мнения хранителей и специалистов — в материале корреспондента НТВ Николая Никитина. Общественная палата озвучила мысль о списке. Списке запрещенной литературы. Все понимают, что это временное эмоциональное помутнение. Но воспринимается оно как знак. Ирина Флиге, директор научно-информационного центра «Мемориал»: «Конечно, за всем этим прочитывается общая тенденция — спецхран. В этой истории ключевое слово — спецхран, а не характеристика литературы». Запрет и отбор книг, в общем-то, пройденный этап. Правозащитники пишут свою историю книгоборчества. В 20-е годы Главлит издал распоряжение о тайных хранилищах — спецхранах. Тогда в список вошло 100 тысяч отечественных книг и 500 тысяч зарубежных. Цензоры мало вникали в содержание: их больше интересовало упоминание нежелательных персон. В бывшем помещении выдачи запрещенных книг в Публичной библиотеки теперь центр правовой информации. Это тоже символично, но внутренние документы по-прежнему под секретом и никто открыто здесь не готов рассказать о том, как когда-то работники КГБ просматривали формуляры. Витающая в воздухе идея спецхрана у библиографов вызывает чувство повышенной политкорректности. Ольга Лукашунас, библиограф: «Я даже не собираюсь высказываться по этому мнению. Это настолько щекотливый и тонкий вопрос… Извините, Общественная палата не может прийти к выводу какому-то». Если прочитанная книга, по мнению сотрудников в штатском, не соответствовала теме научной работы, составлялся протокол. В определенном смысле библиотека — такое же дисциплинарное пространство как, например, тюрьма или казарма. Секреты полишинеля здесь свято хранят. Как, например, сам список запрещенной литературы. Сейчас даже запрет не вызовет интереса к этим книгам. Но цензоры старательно выставляли напротив их названий красные галочки. Это сводный список книг, подлежащих исключению из библиотек за 1960 год. Открываем, например, на букве «В». Первый — Владимир Маяковский. Далее — «В помощь пропагандисту Красной армии», «В помощь изучающему историю ВКПБ», «В помощь изучающему краткий курс истории ВКПБ». Спустя несколько недель Общественная палата опомнилась. Призыв к составлению списка признали проходной идеей. Явного столкновения мнений теперь нет. Олег Третьяков, член Общественной палаты: «Тогда нужно закрыть границы, тогда нужно запретить интернет. И это совсем другая тенденция развития общества. Даже в Китае все больше и больше граждан требуют открытого доступа к интернету и возможности читать все больше и больше сайтов». В СССР запрещали Хармса, Некрасова, Троцкого и Зиновьева. В Германии 30-х жгли работы Гегеля. В современной России Гитлер в свободном доступе. Подобные книги — исторические артефакты,- говорят диссиденты со стажем. За последние несколько лет почитать «Майн Камф» брали всего три раза.