Далеко не все истории о военнослужащих – героические. Тем более – о беглых военнослужащих. Редко найдешь в них самоотверженность, отвагу или хотя бы верность товарищескому долгу. Собственно, и речь идет в них, как правило, о спасении лишь одного человека – самого солдата, в котором все эти высокопарные слова, слышанные из уст военкомов и командиров, затмеваются инстинктом самосохранения.
Служили три товарища
В общественной организации «Солдатские матери Петербурга» с конца мая лежат заявления от троих солдат, которые сбежали во время переезда из нижегородской учебной части в часть под Лугу. Двое из них комиссованы, а третьему «светит» статья «дезертирство». Причем, как уверяет пресс-секретарь «Солдатских матерей» Любовь Ежелева, именно «благодаря» комиссованным товарищам.
Вася, Гена и Димлид (папа назвал его в честь своих родителей Димы и Лиды) были призваны в ряды «легендарной и непобедимой» в декабре 2005-го года из Ставропольского края. Вася и Димлид пошли добровольно, а Гена – в связи с отчислением с третьего курса юрфака. Распределили их в Нижегородскую область – в в/ч 06709 близ Мурино, где они якобы «терпели унижения и рукоприкладство от старослужащих» до 23 мая, когда за ними приехал «покупатель» из города Луги Ленинградской области.
Офицер из лужской артиллерийской части «купил» бойцов и сразу сообщил им об обилии дагестанцев в его части и о тяготах и лишениях воинской службы, которая новобранцев в связи с этим ожидает. На следующий день он двинулся с ними железной дорогой в путь. По пути якобы «пару раз ударил по голове» Васю, будто бы проявлял «унижение и рукоприкладство» и к его товарищам. «Не вынеся» всего этого, бойцы на одной из станций покинули поезд и спавшего офицера. Три дня скитались по Ленобласти, на четвертый добрались до Петербурга и пришли в общественную организацию «Солдатские матери Петербурга».
«Комиссованный» солдату не товарищ?
Состояние военнослужащих было таким, что «солдатские матери», не задумываясь, вызвали «Скорую». Васю, по словам пресс-секретаря организации Любви Ежелевой, непрерывно рвало, у Димлида была высокая температура, и только Гена крепился, выдавая нездоровье лишь пунцовым цветом лица. Беглецов доставили в 442-й военный госпиталь. По результатам обследования рентгеном у Васи обнаружилось обострение язвы желудка. Как пояснил он в своей объяснительной, это сказалась его «попытка суицида»: не выдержав тягот и лишений в учебной части, он наелся хлорки. Его примеру якобы последовал и Димлид (у него обнаружили гастрит), который уверял, что думал и о повешении. Все трое указали это в заявлениях военному прокурору ЛенВО, по которым была начата проверка.
Васю комиссовали через две недели. К Димлиду в госпиталь приехала мама, которая в течение месяца добилась признания сына не годным к службе по состоянию душевного здоровья. А мама Геннадия сказала лишь, что «психа из сына делать не даст», и уехала, после чего парня прикомандировали в воинскую часть в Пушкине. Там, ожидая результатов проверки, находится он и по сей день. А между тем, в рамках этой проверки комиссованный уже Вася прибыл в сопровождении прокурорского работника в Лугу, где увидел обвиненного им офицера и... «пожалел его», отказался от указанных в своем заявлении слов об избиении.
Итак, двое из этой троицы, державшейся вместе, пока всех ожидала одна участь, уже дома – в Ставропольском крае. Разумеется, не будучи в их положении, судить их сложно. Искалечили сами себя и к тому же подставили своего товарища, чья судьба напрямую зависит от результатов прокурорской проверки. Впрочем, предугадать эту судьбу, думается, не сложно. Можно вспомнить Стаса Шпакова, о котором «Фонтанка» писала ранее. Решением Новгородского военного суда он приговорен к восьми месяцам дисбата, после которых продолжит службу в той же части, в которой его якобы избили.
Павел Горошков,
Фонтанка.ру