— Конечно, знал, что Володя болен. Мы в последние годы часто встречались, хотя до этого лет двадцать не виделись. Пересекались в основном на всевозможных ветеранских турнирах. Что и говорить, смерть Крутова — громаднейшая потеря не только для семьи игрока, но и для всего российского хоккея. Володя — один из лучших игроков прошлого столетия.
Много историй нас связывает, но их все объединяет одно: Владимир был человек добродушный, простой. Ни с кем никогда не ругался. Так, мог себе что-нибудь под нос побубнить, и все. Побурчит чуть-чуть и забудет. У него никогда не было врагов. Его все любили и уважали. А на лед выходил — ураган. Его никто не мог ни поймать, ни остановить. На льду Крутов был совершенно другим, словно его кто подменил: камень валун, который летит с горы с громадной скоростью и сметает все на своем пути.
— Помните, как впервые встретились?
— Давно это было. Но тогда мне вся команда ЦСКА запомнилась, никого не могу выделить. Могу лишь сказать, что Владимир сразу располагал к себе. Люди его боготворили, уважали за великолепную игру, но он делал все для того, чтобы не возвышаться над окружающими. Володя — один из немногих людей, на кого выпала такая слава, и он не заболел звездной болезнью. Хотя был несравнимым игроком. Я бы поставил его в одном ряду с Михайловым, Харламовым, Макаровым… На него всегда можно было положиться и в жизни, и на льду. Мечта любого хоккеиста — играть с ним рядом.
— А как вы называли Крутова между собой?
— Пупсом. Он был очень добродушный, располагающий к себе человек. Мы частенько сидели в одной компании. Знаю его семью и супругу — Нину. Искренне говорю: мне очень жаль, что Володя так рано ушел из жизни. Непременно с Лешей Касатоновым поедем на похороны. Проводим в последний путь легенду нашего хоккея.