Воспитательный дом ищет хороших родителей
На восьмом этаже, в рабочем кабинете директора Воспитательного дома, на полке сидит парнишка — ну прямо как из музея восковых фигур, только маленький. Он вылеплен из глины ловкими детскими руками и одет-обут по последней моде — даром что весь его прикид состряпан из подручных материалов. «Мы его назвали Витькой — в память об одном нашем мальчишке, который утонул, спасая своего друга, — хозяйка кабинета вздыхает и указывает на записку в Витиных руках. — Вот, почитайте!» По листку прыгают упругие буквы, нацарапанные нетвердой рукой:
По подвалам я долго скитался,
Не имея родного угла,
Но Камаевой в руки попался,
И прикольная жизнь потекла.
Героиня этого трогательно-подросткового «шансона» не просто директор. Она — мама. Иначе не скажешь. «Поезжайте к Галине Игнатьевне, — посоветовали нам в администрации города, когда мы попросили подсказать, куда лучше отвезти игрушки, собранные петербуржцами в рамках акции «Не роняйте мишку на пол!» — Хоть увидите, КАК нужно заботиться о неблагополучных детях. Такого у нас больше нигде нет». И корреспонденты «МК» в Питере», программы ТСБ Регионального телевидения и артисты Большого театра кукол на Некрасова, загрузив машины подарками своих читателей и зрителей, отправились в детский социально-реабилитационный центр на улице Стойкости.
Когда собираешься в подобные места, заранее готовишь себя к нелегкой встрече с грустными глазами малышей, которым выпало на долю сиротское бесприютное детство. Каково же было наше удивление, когда нас встретила обычная домашняя ребятня — веселые, озорные, с огоньком, без всяких комплексов и «печати трудной судьбы». Заинтригованные, они роились у актового зала, в котором облачались в свои сказочные наряды Белоснежка, Красная Шапочка и другие герои, затем по команде преподавателей заняли зрительские места. А потом... не мы им, а они нам устроили настоящий праздник. Ребята живо откликались на любые вопросы, подхватывали всякие игры, без тени стеснения читали стихи и пели песни, бегали наперегонки задом наперед, а напоследок так разошлись, что продемонстрировали акробатический этюд собственного «приготовления». Так что привезенные игрушки стали не подарками, а призами, честно заработанными в конкурсах. В стороне от всеобщего веселья не оказался ни один ребенок, награды достались каждому. «А если будет надо, мы поделимся!» — рассудил один мальчик.
«Это у нас сейчас очень важный момент в воспитании, — Камаева ведет нас в детские апартаменты. — С одной стороны, дети должны знать, что у них есть что-то свое, и относиться к этому бережно. Не люблю, когда они начинают меняться одеждой, настаиваю, чтобы у каждого были свои вещи. Ведь если не мое, то значит общее, а общее — значит ничье. Но с другой, важно, чтобы они понимали: нужно помогать другим. Когда случилась трагедия в Беслане, наши ребята на полдниках отказывались от половинки яблока, чтобы потом угостить детей, которых родители не навещали в больницах. Конечно, это символический жест, но тут важен сам факт, желание откликнуться на чужую беду. Так что и часть ваших подарков мы обязательно передадим в другие детские учреждения, которые в них нуждаются».
Первый Воспитательный дом открыла по инициативе просветителя Бецкого Екатерина в 1764 году — читаем мы на историческом стенде на лестничной площадке. Среди старых фотографий неожиданно возникают... игральные карты. «Не удивляйтесь, — перехватывает удивленные взгляды Галина Игнатьевна. — Раньше ни одна колода карт не могла быть распечатана, пока на ней не оказывалось клеймо Воспитательного дома: так игральные дома обязывали помогать детям». Воспитательный дом на Стойкости по праву можно считать преемником первого российского. В 90-е годы, когда начались экономические катаклизмы, махинации с квартирами, на улицу оказалась выброшена армия детей и подростков. Вновь появилось забытое понятие «беспризорник». Камаева, в прошлом преподаватель герценовского пединститута, работала тогда в отделе социальной защиты семьи и детства и при поддержке мэра Анатолия Собчака начала создавать детские приюты. В Питере появились четыре первых — «Альмус», «Милосердие», «Селена» и «Астрид» (который теперь называется просто Воспитательный дом). Они и стали методической базой, на которой начали развиваться социально-реабилитационные центры по всей России. Сегодня их уже более двух тысяч.
Вместо унылого общежитского коридора с серыми дверями в казенные клетушки — добротная входная дверь в квартиру. И звонок — все, как в обычном доме. Только вот комнат в каждой квартире побольше. В блоке полтора десятка ребятишек приблизительно одного возраста, с ними — два воспитателя. К тому же к «семье» прикреплен врач и психолог. Дети живут в комнатах по двое-трое. И что это за комнаты! Мы в один голос предложили открыть при воспитательном доме... дизайнерское бюро. Обои, занавески, покрывала — каждая мелочь подобрана с безупречным вкусом, с душой, все отделано своими руками. У комнат даже свои названия имеются: одна розовая, другая золотая. Никаких дорогих материалов, только богатая фантазия. В одном помещении получилось особенно здорово. Выяснилось, что уникальное художественное решение с комбинацией двух видов обоев возникло... от бедности: осталось по четыре рулона двух сортов, пришлось ими обходиться. Еще в блоках своя кухня, столовая и гостиная. И кругом — стерильная чистота. «Вы думаете, мы для гостей прибрались? Заходите без предупреждения, в любой момент! — приглашает Камаева. — У нас тут культ чистоты. Знаете, эти дети уже столько в этой жизни видели грязи, что очень важно им показать, что жить можно иначе».
Помимо квартир в доме есть госпиталь, мастерские и даже молитвенная комната. Сегодня в приюте живут 75 ребят. А когда все только начиналось, Камаева пришла сюда с 18 умственно отсталыми детьми, сбежавшими из детского дома. Пришла из принципа, когда ей сказали: тебе хорошо советы давать, сидишь в мэрии, а попробовала бы сама что-то сделать. Она и попробовала. Невозможно поверить, что когда-то этот дом был жутким заброшенным общежитием, по которому бегали крысы.
На дверях лифта живописное полотно — Эйфелева башня. Угадывается знакомый стиль. «Правильно, здесь были митьки и все нам расписали. Что интересно — нарисовали Париж, приехали французы и стали нам содействовать. Такие вот волшебные картины!»
Помогать им, безусловно, нужно. Ни деньги, ни игрушки для такого многодетного дома, конечно, лишними не будут. Но гораздо больше здесь ждут иной помощи. Какую бы доброжелательную обстановку ни удалось создать в приюте, как бы здесь ни заботились о ребятах, ничто не заменит им родителей, настоящую семью. «К нам дети попадают из приемников-распределителей, а иногда и просто милиция приводит с улицы. У кого-то из них родных нет, у кого-то родители лишены родительских прав. В отличие от детского дома, где воспитанники живут постоянно, наш дом готовит их к жизни в семье и старается найти им эту семью. Не скрою, нам приходится брать к себе не всех, кто сюда попадает, многих отправляем в детские дома. Работаем только с «перспективными» детьми, то есть с теми, которые в дальнейшем смогут жить с новыми родителями. К сожалению, у большинства ребят, которых жизнь не баловала, уже произошли необратимые изменения в психике, многие больны — и все прекрасно понимают, что они только измучают и себя, и семью, в которую попадут». Всего Воспитательный дом отдал в семьи около 300 детей. Понятно, что усыновить ребенка, взяв на себя полностью ответственность за его судьбу, под силу далеко не всем. А вот приобрести профессию надомного воспитателя может почти каждый. «Ничего не надо придумывать, достаточно использовать опыт, который уже был в истории. Малышей из первых российских приютов отдавали на воспитание в крестьянские семьи благонравного поведения. Причем, попадая в дом крепостных, ребенок оставался свободным. А взрослым, взявшим его на воспитание, государство давало дотации. Мы поступаем по похожему принципу. Здоровый взрослый человек, готовый заниматься воспитанием ребенка, может взять его к себе в дом (если, конечно, жилищные условия позволяют). Государство будет ему платить, а наши специалисты — врачи, психологи, педагоги — сопровождать воспитанника до его совершеннолетия. Это очень удобно и выгодно для всех — и для государства, которое таким образом разделяет свои заботы об обездоленных детях, и для людей, которые мечтают о ребенке, но не справились бы без поддержки, и для ребенка, обретающего семью». Еще в такой системе теоретически есть пути к отступлению: если отношения с ребенком не складываются, он может вернуться в Воспитательный дом. Трудно себе представить человека, способного на такой обратный ход, однако, по словам Камаевой, это случается достаточно часто, особенно когда дело касается 13 — 15-летних подростков. Даже несмотря на то, что и дети, и будущие «родители» проходят очень серьезную подготовку к совместной жизни.
Говорят, добро творит чудеса. Воспитательный дом помнит не один случай, когда бездетные семьи, отчаявшиеся родить собственное дитя, забирали приемыша, окружали его теплотой и родительской любовью — а через несколько лет счастливый аист заглядывал к ним в дом с долгожданным пищащим свертком. Так, врач, работающая
здесь много лет, взяла к себе девочку. Той сейчас уже пятнадцать, и у нее растет двухлетний брат.
Другая семья растила приемную дочку с ограниченными умственными способностями. В четырнадцать лет ее отвезли в деревню, по возвращении оказалась, что она сама скоро станет мамой. Одному богу известно, чего стоило воспитательнице детского сада, которая так нежданно-негаданно стала бабушкой, растить внука (беспомощная молодая мамаша даже время по часам не могла определить). Только вырос у нее не просто совершенно полноценный мальчик, а настоящий красавец, подающий большие надежды в балете. Он с бабушкой и по сей день навещает Воспитательный дом: недавно принес Камаевой сувенирные пуанты — как символ чего-то самого важного в своей жизни.
Хозяйка Воспитательного дома рада, когда к ней в гости приходят бывшие воспитанники, и очень гордится тем, что ни одна из ее подопечных не отдала своего ребенка в Дом малютки. Но в глубине души она довольна не меньше, когда в новой семье ребенок забывает о своем временном пристанище: «Если он не хочет сюда возвращаться, не скучает, значит, там, где он живет теперь, ему хорошо. И нам все-таки удалось дать ему эту возможность — пережить детство».
* * *
Актриса Театра имени Ленсовета Анна Алексахина в детстве была стопроцентной девчонкой: она просто обожала кукол. Но, как ни странно, самую яркую роль в ее судьбе сыграли... елочные игрушки из простой папиросой бумаги. Близнецам-клоунам более ста лет, но они неизменно украшают праздничный дом каждый Новый год. Когда Аня была маленькой, Тинти и Винти жили еще у бабушки в Благовещенске. Именно им мы обязаны очаровательной улыбкой актрисы: когда пришло время отучать Аню от соски, взрослые свалили ответственность на клоунов, сказав, что это они, разбойники, зашвырнули соску в Амур. Тинти и Винти девочка прощала все, о соске пришлось забыть. Кстати, дочка Анны Катя родилась под созвездием Близнецов — не клоуны ли этому поспособствовали?
Катя уже совсем большая, поэтому почти все ее детские игрушки расползлись по знакомым. Но верный друг Тузьма останется с ней на всю жизнь. Он весь штопаный-перештопаный, ошейник закрывает следы от «операции» по пришиванию головы, глаза менялись несколько раз, и сегодня в их качестве выступают пуговицы от пальто. Однажды Тузьма даже побывал в пожаре на даче, и героическая бабушка вынесла его из огня как самое дорогое для своих внучек.
Нам Аня и Катя подарили обезьянку-сорванца в ехидной красной шапочке — в надежде, что для кого-то она станет таким же верным другом на долгие годы.
* * *
Писатель-сатирик Семен Альтов, как и большинство детей его поколения, покупными игрушками избалован не был. Зато в те времена мальчишки мастерили настоящие технические шедевры из чего ни попадя — вот ведь откуда оно, образное мышление! Ну кто еще мог бы увидеть в никчемной катушке, с которой смоталась последняя нитка, трактор-самокат? «Мы вырезали по окружности зубчики, нацепляли резинку, вставляли спичку. Резинка раскручивалась, и трактор ехал. Это и были “Барби” тех времен».
Вообще к детским забавам юморист призывает относиться очень серьезно. Набор «Юный химик», полученный на день рождения, едва не сломал Альтову всю жизнь: «Я решил, что вот это изменение цветов и переливание из пустого в порожнее и есть наука. Окончил техникум, институт, даже попытался работать, но химик из меня так и не получился. Хорошо, что вовремя остановился!» Внучки Семена Теодоровича, к счастью, пока до лабораторных наборов еще не доросли. Кате семь, и она из всех игрушек предпочитает львенка, а четырехлетняя Варя забавляется с любимой пантерой. Но, похоже, любимой «игрушкой» обеих является... дедушка, который явно позволяет очаровашкам садиться себе на голову. В прямом и переносном смысле!
Катя и Варя собрали в подарок все игрушки, из которых уже выросли. Пускай теперь другие растут так же весело.
Марина Полубарьева
МК в Питере №42/82 за 20-10-2004