Правильно говорил кто-то из великих: масштаб личности человека можно определить только после его смерти. Прогуливаясь по питерским кладбищам, эту истину осознаешь вполне наглядно. Хоть и принято считать, что перед смертью все равны, но даже в загробном мире без труда прослеживается своя табель о рангах. Статус покойного определяют, в основном, два фактора. Престижность места захоронения и стоимость памятника над могилой.
Что касается хит-парада VIP-погостов, то здесь с большим отрывом лидирует Никольское кладбище Александро-Невской лавры. Чтобы обрести на нем покой, вы должны быть либо губернатором, либо безвинно убиенным депутатом Госдумы. Есть, правда, варианты. Но, так или иначе, быть с властью на короткой ноге — обязательное условие. А посему в посттоталитарные времена здесь появилось не так уж много могил. Всего около пятнадцати. Анатолий Собчак, Галина Старовойтова с отцом-профессором, Виталий Савицкий (депутат), Игорь Глебов (академик, убитый в подъезде собственного дома), Сергей Селезнев (командующий Ленинградским военным округом) с супругой, Валерий Малышев (вице-губернатор) и, конечно, Владимир Бобков (начальник Северо-Западной таможни). Таможня, сами понимаете, — это святое.
Злые языки говорят, что теперь можно обойтись и без протекции власть имущих. Достаточно пожертвовать на богоугодные дела сумму, измеряемую несколькими десятками тысяч долларов, и можете хоронить рядом с Достоевским кого угодно.
Другое престижное место — «Литераторские мостки» Волковского кладбища. Здесь, к примеру, между могилами Александра Блока и Марии Бланк — извиняюсь, Ульяновой — возвышается скромный памятник (автор Михаил Шемякин) нашему главному литератору от приватизации Михаилу Маневичу.
А вот в номинации «лучшее надгробье» лидерство захватил — и, похоже, надолго — небезызвестный Константин Яковлев, авторитетный предприниматель, изрешеченный автоматной очередью прямо накануне 300-летия нашего города. Друзья называли его ласково — Костя-Могила — по причине того, что свою трудовую деятельность покойный начинал простым рабочим на Южном кладбище. Много позже, говорят, он стал «вором в законе» и смотрящим от московских воров по Санкт-Петербургу.
Так вот, назвать сооружение, возведенное на месте его захоронения (Северное кладбище), памятником вряд ли будет справедливо. Скорее, это мемориальный комплекс, по своему размаху уступающий, быть может, только скульптурно-парковым ансамблям Зураба Церетели.
В центре огромной площадки, выложенной черным мрамором, стоит Костя-Могила и обнимает православный крест. Его ноги оплела огромная змея. Еще секунда — и она вонзит свои подлые зубы в тело ничего не подозревающего авторитета. Справа и слева — фигурки двух молящихся ангелов. Тут же стол и скамейки, одетые в камень. Кругом чистота, порядок, свежие букеты цветов. На гранитной плите зловещая надпись: «Всех предавших меня я в лоб целую, а всех не предавших в уста». Портретное сходство памятника с оригиналом — абсолютное. Поэтому у многих аналитиков родилась мысль: а не содержится ли в облике змеи намек на возможного заказчика убийства? Но тщательное сличение черт пресмыкающегося с фотографиями Артура Кжижевича, Владимира Кумарина, Деда Хасана не привело к каким-либо определенным результатам.
По слухам, стоимость надгробья составляет 200 тысяч долларов. Сможет ли кто-нибудь из ныне здравствующих VIPов перещеголять в будущем Константина Яковлева? Я думаю, что вряд ли. Хотя, может быть, к примеру... Нет, произнести вслух это имя я не решаюсь.
Фото Валерия МИШАКОВА
Сергей КАБАКОВ
Газета Московский Комсомолец в Питере №34/65 за 24-08-2005