Седьмая международная конференция «Общественные институты и развитие на стыке глобальных перемен» состоялась в нашем городе на прошлой неделе. Конференции по этой теме ежегодно проводит международная некоммерческая организация «Глобал Девелопмент Нетворк». Сотрудничают с ней несколько тысяч ученых: экономистов, политологов, представителей других областей науки из ста стран. Ранее встречи по этой программе проходили в Бонне, Токио, Рио-де-Жанейро, Каире, Дели и Дакаре.
Было бы неплохо, если бы существовал некий универсальный набор правовых норм и общественных организаций, который обеспечивал устойчивое развитие общества. Тогда исследователям осталось бы только изучить, как он работает. Ну а политологам — приспосабливать базовую модель к конкретным условиям той или иной страны или региона.
\
Однако на этом пути нас ждет большое разочарование. Уже на первом заседании петербургской конференции американский профессор Фрэнсис Фукуяма заявил, что такого всеобщего рецепта нет. Фукуяма в начале девяностых годов прошлого века выпустил книгу «Конец истории и последний человек». Книга прогремела на весь мир, но ее основной тезис в том, что коммунизм с падением Берлинской стены и крушением СССР навсегда рухнул. По его мнению, теперь должна была наступить эпоха повсеместного торжества либеральных идеалов, а значит, «история кончилась». Этот тезис «конца истории» опровергла сама жизнь. И в прошлом году профессор выпустил новый труд «Государственное устройство: управление и мировой порядок в ХХI веке». В нем он уже не столь категоричен, а лишь дает советы, как слабым Гаити и Афганистану перестроиться, согласно требованиям сильного мирового рынка.
\
И вот, выступая в Петербурге, американский профессор рассмотрел различные политические модели управления государством. Где-то парламент обладает всей полнотой власти, где-то, наоборот, главная фигура — президент. А где-то реальные полномочия определяются не столько национальными конституциями, сколько общественным договором и традициями. По мнению Фукуямы, в последние десятилетия в моде «решительные» политические системы.
\
Например, в теории, аргентинская модель с большим весом партий более совершенна, чем бразильская — со слабым президентом и менее развитыми структурами гражданского общества. Однако на практике Бразилия развивается в последние годы успешней, чем ее соседка, а бразильский президент получил необходимые рычаги влияния благодаря договоренностям с основными игроками на политической арене. Причем свои дополнительные полномочия бразильский лидер использовал именно для проведения экономических реформ.
\
«В старейшей демократии мира — английской — действует система, при которой лейбористы, получив 42% голосов избирателей, завоевали свыше 60% мест в парламенте. Таков парадокс распределения мандатов при мажоритарной системе. Однако это не мешает Великобритании развиваться, — отметил Фукуяма. — А вот в России приватизация прошла в девяностые годы недостаточно легитимно. Это позволило нынешнему президенту частично повернуть процесс вспять».
\
Оппонировал Фукуяме глава Института экономического анализа Андрей Илларионов, экс-советник того самого президента: «Допустим, нет в экономическом зоопарке животного породы «успех», но почему люди все время совершенствуют институты управления обществом? Почему ответ на противоположный вопрос — как довести страну до краха — не вызывает трудностей?» По его мнению, искомый «зверь» все-таки водится, правда, не в клетке. Это свобода. Институт под руководством Илларионова обобщил данные по 89 странам и пришел к выводу, что экономическая свобода и экономический рост связаны напрямую: «Наименее успешны страны, где уровень государственных расходов превышает 50%, а наиболее успешны те, где этот показатель менее 20%». А вот сверхдоходы от экспорта сырья и помощь Всемирного банка — верный путь затормозить развитие, заявил Андрей Илларионов.
\
Впрочем, это не единственные мнения, высказанные в рамках этого представительного международного форума. На то она и глобализация, объединяющая весь цивилизованный мир.