Мы знаем о ливано-израильской войне только одну сотую из того, что там действительно происходит
На прошлой неделе в Петербург из Ливана вернулась группа наших соотечественников, в основном — женщины и дети. Среди приехавших и Татьяна Розовская с близнецами. Анечке и Рибалю всего год и семь месяцев. Они, конечно, еще не понимают, что происходит, а потому спокойно засыпают в своих кроватках, пока мама рассказывает журналисту о том, как она жила в Бейруте и как хочет снова туда вернуться.
\ «У всех – слезы»
\ — Первый раз в Ливан я приехала около 20 лет назад, к моему молодому человеку, — рассказывает Татьяна. — Тогда там тоже еще все было разрушено после предыдущей войны (ливано-израильская война 1982 года). Главную улицу Бейрута, разделяющую христианский и мусульманский кварталы, всю разбомбили, там были сплошные руины. Света не было, вода текла почти по капельке, тоненькой струйкой, и чтобы она попала на спину, приходилось в душе прижиматься к стене. Но потом буквально за десять лет весь Ливан отстроился. В Бейруте были такие красивые парки, набережные, строились новые районы, возводились роскошные виллы. А теперь опять ничего этого нет.
\ Со своим будущим мужем Татьяна познакомилась в Ленинграде. Басам Нассар учился у нас на архитектора. В 1996 году сыграли свадьбу. Сначала расписались у нас, а потом еще раз отметили в Бейруте. Нассам прожил в России 17 лет, очень любит нашу страну и, наверное, остался бы жить с семьей здесь, если бы у нас можно было найти достойную работу. Долгое время его как иностранца даже не допускали к генплану города. Поэтому шесть лет назад он предпочел вернуться на родину. Татьяна, коренная петербурженка, бесконечно любит свой город. Только родив (опять же в Петербурге), уехала к мужу: «Ливанские мужчины в отличие от наших своих детей никогда не бросают и никому не отдают».
\ Бейрут, как и Питер, — морской город, но балтийские берега роднее. Вот и эту зиму вместо того, чтобы оставаться в тепле, женщина провела на родине. Уехала лишь 19 мая и предполагала вернуться сюда только следующим летом. — Мы, русские, пока там жили, конечно, ругали Ливан, но как пришлось уезжать — у всех слезы, — вспоминает Татьяна.
\ Европейская страна
\ По законам ислама, выйдя замуж за Басама, Татьяна стала мусульманкой, но фактически для нее ничего не изменилось: — Я никогда не была особенно религиозна. А в трудной ситуации все равно просишь: «Боженька помоги!» — а какой Бог — неважно, Бог он один, как его не называй. С языком тоже проблем не возникло. — Арабский я специально не учила, если ты там не работаешь, то это не обязательно, — объясняет Татьяна, — в Бейруте многие свободно говорят на английском и французском, с мужем мы по-русски разговариваем, друзья у меня там тоже в основном русскоязычные, а Анечка и Рибаль пока еще не говорят, но уже все понимают и по-русски, и по-арабски, тут ведь хочешь не хочешь, но дети будут говорить на языке той страны, в которой они растут. Для Татьяны Ливан — это красивая южная страна, где каждый живет своей жизнью и никто никому ничего не навязывает: — Там мама может молиться пять раз в день, а дочка при этом будет ходить в коротких юбках и футболочках. Они там так одеваются, что в России было бы нескромно. Есть там и жесткие мусульмане. Каждый живет по-своему. Ливан — это, безусловно, европейская страна, да еще почище нашей. У них тоже есть какие-то «бзики», но в целом они мягче и спокойнее, очень аккуратные. К тому же чисто внешне ливанцы очень красивые. У них вкусная кухня. И что еще примечательно, у ливанцев в квартирах всегда очень чисто и опрятно.
\ Иностранцы, останьтесь!
\ За годы войн ливанцы научились ценить мир и спокойствие. Сейчас о причинах и последствиях войны в Ливане берутся рассуждать многие, но для Татьяны все решено: — Я советский человек. Для меня все люди братья, все наши. А кто виноват, кто не виноват — это большая политика, но жалко простой народ и в Ливане, и в Израиле.
\ Как и во многих других странах, жители Ливана не любят Америку, но едут туда работать, а помощи сейчас ждут от России. После первых двух недель войны жилья и средств к существованию лишился каждый восьмой ливанец.
\ — Вы знаете, что там сейчас происходит, только из телевизора, — объясняет Татьяна, — но то, что показывают по российским каналам, — лишь одна сотая того, что там творится на самом деле.
\ Сотни граждан из стран СНГ надеются на Россию. Бесплатно с Востока их может вывезти только наше МЧС. Но сами ливанцы в глубине души хотят, чтобы приезжие остались в их стране.
\ — Иностранцы там были своеобразной сдерживающей силой, — считает Татьяна. — Как только они из Ливана уедут, там опять начнется междоусобная резня. У нас там была присказка: «русские уходят последними», и вот мы уходим…
\ «Решай сама»
\ Она называет себя оптимисткой, надеется, что все скоро закончится и она с детьми обязательно вернется в Бейрут, как только прекратятся обстрелы. Но тут же признается, что только теперь, в Петербурге, начинает понимать всю трагедию случившегося. Через несколько дней после начала бомбардировок во дворе дома, в котором они жили, начали появляться люди, которых раньше там не было. Это приехали к своим родственникам беженцы из уже разрушенных домов с юга Бейрута. К Басаму перебрались родители, жившие в Дахии — той части Бейрута, которая больше всего пострадала от израильских атак.
\ — Я знаю, что, когда мы уже уехали, бомбили и наш район Сен-Терез, раньше он, кстати, считался элитным. В нашем доме взрывной волной выбило стекла, почти все, кто там был, ранены.
\ Татьяна называет свою жизнь в Ливане обыкновенной, подчас рутинной, со своими радостями и проблемами. Рассказывает, как всей семьей ходили на море: — Трудно поверить, что еще одиннадцатого числа мы купались и загорали, а двенадцатого уже все… Вот смотрите, — на маленьком экранчике фотоаппарата мы просматриваем снимки и видеозаписи того дня: Басам возится с близнецами, дети плещутся в маленьком надувном бассейне, на берегу и в воде множество людей.
\ Уезжая из Бейрута, Татьяна собиралась лишь несколько дней переждать бомбардировки где-нибудь подальше от центра, в горах. С собой взяла только паспорт и чемодан летних вещей для детей. Басам, уехавший по делам на юг страны, позвонил чуть позже. — Он мне сказал: решай сама. Я тогда еще сомневалась, стоит ли уезжать, но меня уговорили сделать это ради детей. Я теперь думаю, может, и не нужно было. Мне муж вчера снова звонил и сказал: «Теперь любой мой звонок может быть последним».
\ Елена Михина