«Дом мой Ямал, спокойный и сильный, ты согревал своим сердцем Россию», – хором пели студенты, они исполняли эвенский танец «Берингов пролив», представляли небольшие театральные постановки на национальные сюжеты. «Чукотка рулит!» – такой плакат среди зрителей держали представители чукотского народа...
Для нас, не посвященных в традиции народов Севера, смотр этот был весьма необычен, но тем и интересен. Достойно уважения, что молодые люди, даже находясь вдали от родины, стараются сохранить древнюю культуру предков.
Ежегодную традицию проводить подобные смотры, начиная с 1930-х годов, ввела педагог Татьяна Федоровна Петрова-Бытова, которая всю жизнь посвятила развитию сценического искусства народов Севера. Пятьдесят лет назад она создала уникальный фольклорный ансамбль «Северное сияние». Под ее руководством из кружка самодеятельности вырос большой творческий коллектив, которому еще в 1977 году было присвоено звание «Народный». К сожалению, в начале 1990-х годов, в связи со смертью основательницы, творческая работа коллектива прервалась, ансамбль практически прекратил свое существование. Но нашлись люди, которые возродили чуть было не утраченные традиции. Например, восстановили традиционный северный танец, в котором слышны отзвуки многовекового опыта шаманов.
Любовь Жоржевна Заксор, преподаватель нанайского языка, немало усилий приложила к тому, чтобы «Северное сияние» снова заблистало: «В 1994 году мы начали преобразование ансамбля в фольклорный театр-студию...».
Доцента кафедры уральских языков Аркадия Ивановича Гашилова я застала в его кабинете, казалось бы, за странным занятием – он брызгал водкой, настоянной на кедровых орешках, на шкуру медведя, прибитую к стене, и приговаривал: «Батюшка медведь, помоги нам стать такими же благородными, как ты, пошли нам силу и терпение...» Сама я была тут же осуждена за попытку погладить «батюшку». Оказывается, женщинам прикасаться к медвежьей шкуре нельзя. Медведь – тотемное животное. Медведя можно убить только в том случае, если он напал. Потом, по обычаю, охотники надевают маски и, совершая различные ритуалы, рычат по-звериному, чтобы дух медведя «не понял», что его убили люди, ибо медведь считается прародителем рода.
Гашилов – первый селькупский ученый, директор институтского музея. «Во время медвежьего праздника можно и женщине прикоснуться к священной шкуре этого животного, – поясняет он. – Но праздник этот больше для ханты и манси, а я – селькуп. У селькупов – четыре рода: есть медвежий род, еще род кедровки, орла и журавля. Моя мама, например, относится к роду кедровки. Cелькупов сейчас всего чуть больше четырех тысяч: примерно половина живут в деревне Иванкино Томской области, столько же – на Ямале и немного в Туруханском районе Красноярского края...».
Кроме упомянутых уже народов в институте учатся эвенки, якуты, ямальцы, ульчи, юкагиры, нанайцы, сойоты, урочи, ороки, орочи, нивхи, саами, негидальцы, удэгейцы... И это еще не все названия.
«За годы работы воспитателем в общежитии я поняла, что северные народы – уникальны, они хранят в себе чистоту полярных снегов. Люди это сдержанные, но внутренне очень богатые, благородные. И надежные друзья. То, что они растут в трудных условиях, воспитало в них силу, выносливость, терпение, выдержку, – говорит Ирина Викторовна Киселева. – В основном имею дело с ненцами, долганами и жителями Таймыра. Всех отличает доброта, естественность, бескорыстие, это очень чистые души. Может, поэтому некоторые не выдерживают, тоскуют по родине и уезжают домой».
Но, оказывается, дело не только в тоске по родине. Вот представьте, идет себе человек по Петербургу, никого не трогает, а вслед ему крик: «Россия для русских!».
«Сначала меня это задевало, теперь уже не обращаю внимания. Поставила себе своеобразный барьер, – рассказывает эвенкийка Ирина Сентисова. После окончания института она поступила в аспирантуру и осталась преподавать в институте эвенкийский язык. – Когда я приехала из Якутии в 1999 году поступать в институт, такого шовинизма не было. Это началось как-то резко, уже в этом веке. 21 апреля лучше вообще не выходить на улицу ради собственной безопасности. Мы даже проводим инструктаж на эту тему для наших детей».
Дети – это студенты первых курсов. Те самые чистые, как снег, души. За них дома волнуются мамы. Одна из мам даже приехала на смотр, привезла национальные блюда: оленье сушеное мясо, сушеные кожу и мясо кита, блюдо из жира и мяса оленя – на местном языке «прэмрэм кым-кым». Конечно, я не могла все это не попробовать. Даже зайчатины поела – только не обычной, а морской. Мама северной студентки приготовила вареное лахтачье мясо: лахтак – это морской заяц, ластоногое животное семейства настоящих тюленей. Вкус, как говорится, специфический. Сразу представились льды, снега, чумы, олени, танцы с бубнами... Каким это все для нас кажется далеким. Но люди-то эти здесь, рядом. Приехали сюда учиться в Институт народов Севера – мощнейший в России североведческий центр, место, значимое во всей России. Жаль, не все у нас знают, что это такое и «с чем его едят».