«Моя мама, Эмилия Христофоровна, происходила из семейства Эргардтов, – говорит Эмилия Войтюк. – Семья у них была большая – двое сыновей и пять дочерей. Как мама говорила, родители всегда трудились, но жили скромно. Тем не менее в праздники неизменно готовились немецкие блюда, много и вкусно. Всегда пекли пироги, в том числе знаменитый «цукер кухен» («сладкий пирог»). Жили они в доме на месте нынешнего здания Агрофизического института. Перед институтом до сих пор сохранились старинные дубы, стоявшие когда-то возле дома Эргардтов».
В мае 1918 года Эмилия Эргардт вышла замуж за Александра Юнга. Его отцом был кузнец Христофор Юнг. Согласно семейной истории, он купил участок земли по Дороге в Гражданку, построил дом и кузницу – перевез ее с Белой Дороги. Все три сына Христофора Юнга, в том числе и Александр, стали кузнецами.
После замужества родным домом Эмилии Эргардт стал юнговский, стоявший на месте нынешнего «Максидома» на улице Фаворского. Дом стоял на небольшой возвышенности, которую в Гражданке звали «юнговская горушка». С нее зимой катались на санках...
«Мой отец Александр Юнг был прекрасным кузнецом, его уважала и любила вся Гражданка, – рассказывает Эмилия Войтюк. – Он был очень добрый, порядочный и честный. У него была своя частная кузница, а помощниками в ней работали русские молотобойцы Илья Красоткин и Григорий Власов. Отец был очень сильный физически и умел делать абсолютно все. Основная его работа обусловливалась тем, что многие колонисты с Гражданки занимались ломовым извозом, то есть на лошадях-тяжеловозах возили тяжелые грузы – дрова, бревна, жерди, продукты в мешках и ящиках. Эта тяжелая работа являлась основным занятием многих жителей колонии Гражданка. А для извоза требовалось оборудование – телеги, сани, подсанки, – которое должно было выдерживать большие нагрузки.
Если что-то ломалось, то сразу же обращались за помощью к кузнецу, и безотказный Александр Юнг выручал всех: он делал все качественно, прочно и крепко. Ремонтировал сани, телеги, кареты, плуги, другой сельскохозяйственный инвентарь, подковывал лошадей, изготавливал ограды для могил на кладбище и т. д. Когда частную кузницу закрыли, отец стал работать в государственной кузнице в Лесотехнической академии».
Юнги были очень общительными и гостеприимными: дружили со многими колонистами, ходили друг к другу на дни рождения, крестины, свадьбы, юбилеи и другие праздники. Хорошие теплые отношения складывались и с русскими людьми, жившими в ближайших селах Мурино и Девяткино. Александр Юнг иногда даже становился крестным отцом в русских семьях...
В марте 1942 года семейство Юнгов вместе с другими немцами с Гражданки в 24 часа выслали из Ленинграда. Местом назначения стал Сургут – теперь это крупный город, а тогда это было большое село.
«Когда нас привезли, в Сургуте прошла молва: «немцев везут», – рассказывает Эмилия Войтюк. – Поэтому поначалу нас встретили настороженно, но вскоре увидели, что мы самые обычные люди. Хотя враждебное отношение проявлялось и потом: в школе нас, детей немцев-колонистов, дразнили «фашистами». Тем не менее после голодного и холодного Ленинграда в Сургуте было лучше, да и условия жизни нашей семьи оказались вполне сносные: нам сразу же дали целый дом, а папу взяли в колхоз кузнецом. Как и прежде, он безотказно выполнял любую работу: ремонтировал сельхозтехнику, женщинам он чинил самовары, бидоны, кастрюли. Ханты и манси приезжали к нему, и отец делал им «пешню» – лом, чтобы колоть лед. Отца очень уважали и ценили, а дети его просто любили: ребята из ближайшей школы приходили к нему стучать молотом».
По словам Эмилии Александровны, родители ничего не говорили им, детям, что в Ленинград возвращаться не позволено, – берегли их. Запрет был снят властями только в середине 1950-х годов.
«Первыми из нашей семьи вернулись в Ленинград мои папа и мама, – вспоминает Эмилия Войтюк. – Жить им было негде – юнговский дом сломали на дрова еще во время блокады, и их пригласила к себе жительница Гражданки Екатерина Константиновна Бельдюк (ее семью звали «Бельдюковскими») – она принимала у себя всех жителей немецкой Гражданки, которые возвращались из сибирской ссылки. Потом родителям выделили комнату в школе № 111 на Гражданском проспекте: папе в школе предоставили работу дворника, а мама стала там же уборщицей. Когда я с сестрой в 1958 году приехала из Сургута в Ленинград, мы стали жить вчетвером в этой комнате. Тяжелые условия быта отходили на задний план: мы были счастливы, что вернулись в свой родной город, что мы снова на Гражданке. Мы старались безропотно переносить все трудности, казалось, что все самое страшное уже позади.
Директор школы Анна Андреевна Батаева была очень добра к нашей семье, особенно она очень уважала моего отца. Когда она ушла на пенсию, то новая директор школы Зинаида Максимовна поставила нашу семью в очередь на жилье, и в 1963 году нам дали квартиру в новом доме на Гражданском проспекте, 31. Мы одни из первых колонистов получили квартиру.
Наша семья была замечательная, гостеприимная. Мама – очень жизнерадостная, добрая, терпеливая, трудолюбивая. Родители мои дожили до золотой свадьбы, которую отметили в 1968 году. К сожалению, в следующем году отец ушел из жизни. Мама пережила его на 22 года – она умерла в 1991 году в возрасте 91 год. Ее похоронили в одной ограде с Александром Юнгом на кладбище в Мурине. Вообще на этом кладбище похоронены многие немецкие колонисты с Гражданки, вернувшиеся из сибирской высылки. Мы, их дети, а теперь уже и наши дети и внуки, встречаемся здесь каждый год на праздник Троицы. Это уже стало традицией. Стоим и вспоминаем всю историю нашу, кланяемся своим родным, которым столько довелось пережить, желаем им светлой памяти».
Кстати, многие Юнги так и остались со времен блокадной высылки в Сургуте, ставшем им второй родиной. Здесь живут уже несколько поколений выходцев с питерской Гражданки. Хорошо знают сегодня в Сургуте Виктора Владимировича Юнга – ветерана гражданской авиации, заслуженного пилота Российской Федерации. Его прадедом был Христофор Христофорович Юнг – один из трех тех самых знаменитых братьев-кузнецов с Гражданки...