Когда весть о варварских порубках в нежно любимом всеми Александровском саду достигла стен редакции, у меня никогда еще не было столько пристрастных советчиков, как позабористей выразить все петербургскую боль. И это еще не все дожили. Воображаю, как оторопел бы Пушкин, живописавший некогда позднее утро тогдашнего питерского денди: «Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар». Ведь речь-то шла именно о том месте, где в 70-х годах позапрошлого века по проекту садовода Регеля разбили Александровский сад, названный в честь императора Александра II. Очень возможно, что тот метровой толщины вяз, что еще позавчера возлежал у собственного совершенно не тронутого древесными хворями пня, шелестел еще на бульваре, ставшем в начале XIX века модным местом прогулок столичного бомонда.
– То, что этот и другие вязы, спиленные в последние дни в Александровском саду, на первый взгляд вполне здоровы, не более чем заблуждение, – вздыхает генеральный директор ОАО «Садово-парковое предприятие «Центральное» Ирина Логинова, к которой я кинулся за разъяснениями, порядком подогретый коллегами. – Он болен так называемой голландской болезнью вязов – своего рода «гриппом», который ведет к закупорке древесных сосудов. На вид древесина у этих растений семейства ильмовых как будто здоровая, а на самом деле кроны вязов, ставших в этом году жертвами массового поражения голландской болезнью, неизлечимо больны. Листья у них становятся мелкие, скукоженные, неопределенного цвета. И единственный эффективный путь спасения еще здоровых деревьев – пилить пораженные. И не просто пилить, а как можно скорее сжигать дотла, чтобы инфекция, передающаяся, как и вирусы человеческого гриппа, воздушным путем, не перекинулась на пока еще здоровые кроны.
Слова практика подтверждает наука. Побывавший еще в позапрошлом году в гостях у нашей редакции ректор Лесотехнической академии профессор Андрей Селиховкин с болью говорил: «Мы в Петербурге можем потерять вязы и липы. Вязы болеют голландской болезнью... Из-за этого пришлось в пушкинских парках вырубить почти 400 вязов». Добавим, что голландской болезнью заражены и кронштадтские вязы.
К голландской болезни вяза, тяжелой грибной инфекции, особенно чувствителен ильм американский, во многих местах оказавшийся под угрозой вымирания. Болезнь названа так потому, что впервые описана в Нидерландах в 1919 году. Она распространяется несколькими видами насекомых, причем особенно эффективно – жуком заболонником вязовым, или струйчатым (Scolytus multistriatus). Возбудитель болезни – гриб Ceratostomella ulmi – попал в США из Европы в 20-х годах прошлого века с зараженными ильмовыми бревнами. Импорт этой древесины был запрещен к 1930 году после обнаружения на ней патогена, однако к тому времени болезнь уже начала распространяться по континенту. Ее симптомы – пожелтение и опадение листьев, отмирание верхушки и в конечном итоге гибель всего дерева.
Смириться душой с этим сложно, но вылечить хворые дерева или предотвратить дальнейшее распространение вспышки «дурной» болезни, как в голос уверяют специалисты, невозможно. Еще несколько лет назад Лесотехническая академия выдала заключение об отсутствии методов борьбы с голландской болезнью (иначе – микоз сосудов, а по-латыни Ceratocystis ulmi). Разносчик мерзопакостной инфекции жук заболонник заносит гриб в живую заболонь, закупоривает своим мицелием сосуды древесины и выделяет ядовитое вещество. Эта зловредная животина обитает между древесиной и корой мертвых стволов, где размножаются его переносчики, и заражает их поколение за поколением. До нее никак не добраться, поэтому и никакие химикаты не помогают.
На «улице» наших вязов былой праздник, когда под ними фланировали в широких боливарах, сменился кошмаром. Ибо локализовать вспышку голландской болезни можно, увы, только вырубкой. И с этим придется смириться, хотя душа, естественно, протестует против, казалось бы, очевидного и немилосердного уничтожения красоты, истории и вечных примет великого города.