Илья Казаков: "Кержаков "поймал крота" и получил травму"

Во время визита в Петербург пресс-атташе сборной России и футбольный комментатор Илья Казаков нашел час времени в своем со всех сторон регламентированном графике, чтоб доехать в прямой эфир Радио «Зенит». В программе «Станция Спортивная» Илья рассказал, как Александр Кержаков получил травму, как за ужином попасть в сборную, и объяснил, стоит ли увольнять комментаторов за ошибки.

— Расскажите, пожалуйста, о травме Александра Кержакова.
— Произошла очень неприятная история, особенно учитывая форму, которую Саша набрал в последних матчах. Играя за «Зенит» против «Спартака», он в концовке встречи получил, я бы сказал, футбольно-бытовую травму. Нанося удар по мячу, не очень удачно попал и воткнулся носком бутсы в газон. На футбольном сленге подобную травму еще с советских времен принято называть «поймал крота». Газон на «Петровском» отличный, однако и вот такие малоприятные кроты там водятся, травматического склада. Александр приехал в сборную, два дня тренировался индивидуально, два дня его восстанавливали врачи. Наконец, восстановили, и по всем медицинским показателям было ясно, что, слава богу, все в порядке. Во время последней тренировки в Москве он работал в общей группе, вопросов по готовности также не возникало. Не случайно, во время предматчевой пресс-конференции в Петербурге, Дик Адвокаат сказал, что и Кержаков, и Жирков здоровы, а то, что оба вышли с пакетиками со льдом — это просто, что называется, для профилактики. В начале тренировки на «Петровском» вроде бы также никаких трудностей у Кержакова не было. Вышел, размялся, начал бегать, все в порядке. Потом в одном из эпизодов, когда он бежал за мячом, уходящим из зоны, огороженной специальными фишками, которые заботливо расставил Берт ван Линген...

— Сразу отметим, что это не единственная его задача в сборной.
— Но немаловажная. Так вот, мяч уже уходил, а Кержакову очень не хотелось его упускать. Саша попытался его достать, но сделать это не получилось. В итоге нападающего развернуло, и он неудачно упал. Поначалу те, кто видел эпизод, восприняли эту ситуацию спокойно. Показалось, что ничего страшного нет, просто потерял равновесие. Ведь при развороте на 180 градусов, не всегда просто это самое равновесие удержать. Метнулись сразу к Саше врачи, ну и по их лицам стало понятно, что ситуация не самая приятная. Действительно, чуть позже оказалось, что не стоит рисковать здоровьем форварда. Я не могу сказать, что ставилась задача сохранить эту информацию в тайне. Просто в сборной сформировался состав, в котором все понимают свои роли и функции. Еще раз скажу, что та форма и желание, которые показывал в последних матчах Кержаков, заставляют говорить о том, что это колоссальная потеря. На мой взгляд, на сегодня в сборной очень четко прослеживается незаменимая центральная ось: Акинфеев — Игнашевич — Денисов — Кержаков. Если бы выбыл любой из этой четверки, это была бы невосполнимая потеря. Вот одна такая потеря, к сожалению, случилась.

— С какими ощущениями вы приезжаете в самый северный город-миллионер?
— На этот вопрос можно либо очень коротко ответить, либо на многостраничную диссертацию. Мне кажется неправильным мнение, что сборная, выезжая за пределы Москвы, обязательно сталкивается со сложностями. Честное слово, мы воспринимаем Петербург точно так же, как и Москву или Воронеж. Может быть, чуть-чуть другие улицы или лица...

— Меньше мигалок.
— Да. Но это часть нашей страны. Большая, великая часть. Для меня нет совершенно никакой разницы, у меня здесь уйма друзей. Думаю, что любой сборник так ответит. Мы видели, что происходило в отеле, когда к игрокам нашей сборной, которые не являются петербуржцами ни по прописке, ни по месту жительства, ни даже по тому клубу, за который они выступают, приходило огромное количество людей.

— Как вы сами относитесь к тому, что сборная играет за пределами Москвы? Например, я не припомню, когда сборная Италии последний раз играла в Риме.
— Ну а сборная Германии? Она тоже колесит по городам и весям.

— Да, на самом деле, пожалуй, кроме Англии с «Уэмбли» остальные большие сборные редко играют в столицах.
— Мы хорошо к этому относимся. Ведь самое главное, чтобы были подходящие условия. Этот сбор получился несколько сложным в плане логистики, потому что, насколько я понимаю, в Петербурге изначально не было таких условий, при которых одновременно могли тренироваться и сборная, и «Зенит», друг другу не мешая. Не хватает инфраструктуры, и это известная проблема. То, что повезло с погодой, — это настоящее счастье. Я помню, как мы играли с Андоррой, и был ужасный ливень. Собрался полный стадион, и, с одной стороны, испытывали огромное уважение к людям, которые пришли и поддерживают, но, с другой — было немножко неловко, что болельщикам приходилось мокнуть, и нет даже козырька. Дай бог, чтобы на новом стадионе «Зенита» условия были отличные.

— В мае Павлюченко высказался в жанре «не в бровь, а в глаз», заявив, что в сборной есть любимчики. Я слышал, что многим игрокам эти слова запали в душу, и был очень удивлен, насколько спокойно Адвокаат расставил все по местам, сказав, что они с Павлюченко поговорили и остались при своем мнении. Помня, как много раз, находясь в других сборных, Адвокаат в таких случаях резал по живому, я был шокирован.
— Я думаю, Адвокаат изменился. Возможно, Россия так на него действует, у нас же удивительная страна, удивительная нация. Надо сказать, что Хиддинк тоже приезжал в Россию другим, более резким, более суровым человеком, но буквально через год с ним стали происходить иные процессы, и он стал намного лучше понимать нашу загадочную русскую душу. Я думаю, что с Адвокаатом примерно то же происходит. Несмотря на его опыт работы в «Зените», которого не было у Хиддинка на момент его привлечения к работе в сборной, считаю, что Адвокаат, который пришел в сборную и Адвокаат сегодняшний — это если и не два разных человека, то у них разное настроение. Если вернуться к теме интервью Романа Павлюченко, то она, безусловно, обсуждается. Вообще, много сейчас в сборной тем для дружеских подначек. Аршавин, например, с присущей ему иронией всегда знаменитую фразу Широкова вспоминает. Мы вчера как раз сидели втроем за кофе с Павлюченко и Торбинским, и Дима сказал важную вещь, которая у многих уже выветрилась из памяти. Он напомнил, что Павлюченко в своем интервью слово «любимчики» не произносил. Там была другая формулировка, однако, это слово как-то быстро прицепилось и теперь неотрывно с интервью Павлюченко связано. Надо же спрашивать, что он имеет в виду. Известно, что Рома в простом общении без камер и микрофонов — один человек, а при камерах он иногда стесняется и говорит такие вещи, после которых и волосы дыбом встают, и четко его мыслей эти фразы не отражают.

— В Петербурге Аршавина или носят на руках, или считают ленивым подонком. Насколько Андрею сейчас тяжело в сборной?
— Как-то после неудачного матча — еще при Хиддинке — команда ехала в автобусе, обсуждала, как выкручиваться перед журналистами, и Андрей произнес такую фразу: «Известное дело. Если сборная проиграла, значит, виноват ». Он с этим грузом достаточно давно живет. Аршавин — предельно самоироничный человек, так что, думаю, справится. В связи с этим мне вспоминается одна история. На пресс-конференцию перед матчами с Македонией и Ирландией пришли Широков с Игнашевичем, и корреспондент «Чемпионата.ру» Мария Огнева задала прекрасный вопрос: «Почему сборная не играет на 320 процентов? Почему футболисты не отдаются до конца, не играют до последней капли крови?» И что-то такое же пафосное секунд на двадцать. Игнашевич на нее посмотрел внимательно и говорит: «Девушка, вы, по-моему, книжек начитались». Мне кажется, такие психологические вопросы — для высоколобых интеллектуалов. На самом деле, есть настроение у игрока — он играет лучше. Нет настроения — играет хуже. Старики любят говорить, что футбол — простая игра, а остальное от лукавого.

— Ваша профессия сильно зависит от настроения игроков. Насколько велика опасность попасть в немилость или наоборот — быть внезапно обласканным пробегающим Дмитрием Торбинским?
— У нас стабильные отношения. Ребята, наверное, привыкли ко мне, я все-таки уже шесть лет в сборной. За это время сложился определенный уровень отношений между мной и игроками. Недавно как раз вспоминали свои ощущения после матча в Словении, про то, как сложно было смотреть на радующихся словенцев, сидя в крошечной раздевалке в Мариборе. Казалось, что ты приехал на какой-то праздник, а выясняется, что на твои места выпустили одинаковые билеты, и ты уже опоздал.

— Шесть лет — серьезный срок. А как вы появились в сборной?
— ЦСКА блестяще играл в кубке УЕФА и добрался до финала. Нас с Костей Сарсанией, который в то время работал комментатором на нашем канале, отправили в Лиссабон на решающий матч. Мутко только-только победил на выборах президента РФС, а Константин достаточно плотно общался с Виталием Леонтьевичем еще со времен Петржелы. Мы с Костей собирались, пообщавшись с футболистами ЦСКА, съездить перекусить, и он предложил взять с собой и Виталия Леонтьевича. Грех было не взять, тем более, город я знал прекрасно, потому что за год до этого в Лиссабоне проходил чемпионат Европы. Мутко был предельно воодушевлен, радовал армейских болельщиков восторженными криками «ЦСКА Москва!» Мы сели, завели разговор, в котором мы с Костей были в основном слушателями. Где-то на второй минуте он задал мне вопрос, сакральный смысл которого я понял чуть позже. Если дословно, он спросил, готов ли я встать под знамя российского футбола. Как любой патриот, я сказал, что готов, не понимая, о чем идет речь. Примерно через две недели мне позвонил глава телеканала «Спорт» Василий Кикнадзе и рассказал о том, что Мутко приглашает меня на должность пресс-атташе сборной. Я согласился, и все завертелось: Юрий Павлович, Гус Иванович, теперь вот Дик Николаевич.

— Люди, бегающие с микрофонами по стадиону, думают, что у них не самая плохая профессия, если сравнивать, скажем, с политической журналистикой, где шансы запятнать свою репутацию тем или иным высказыванием достаточно высоки. Мне тоже казалось, что спортивная журналистика — это заповедник чистых нравов, где торговать душой в промышленных объемах не требуется. По-вашему, это так?
— Мне кажется, все индивидуально. Торговать душой легко можно в любом деле, если сразу не ставишь для себя какие-то барьеры. О политической журналистике могу сказать, что не представляю, какое там сейчас минное поле. По-моему, саперы в последнее время там так удачно ходили, что ничего и не осталось. Проверено: мин нет. Если говорить о нашем футбольно-журналистском ремесле, мне вспоминается гениальная фраза, кажется, Маслаченко: «Место спорта на телевидении — после новостей и перед прогнозом погоды». В последние годы это пространство расширилось, но до Испании, Италии, Англии нам еще далеко. Хотя есть очень убедительный пример, который часто всплывает в столичных разговорах — пример 11 сентября. На всех каналах все программы были сняты, и шли только новостные выпуски. Для всех было шоком, что люди, которые считались элитой, ведущие новостей, не могли работать «под картинку». Они привыкли либо пользоваться суфлером, либо задавать вопросы гостю. В итоге все это свелось к «эканью», «мэканью», иногда к блеянью, повторяющимся фразам. Выяснилось, что работать «под картинку», как делают комментаторы, — не очень простое ремесло. Кстати, в гостях, которые приходят на футбольные эфиры, часто просыпается какое-то мальчишество. Иногда мне говорят: «А что будет, если я в эфире всех пошлю матом?». И такие вопросы не зависят от возраста или статуса. Я им отвечаю: «Ну, попробуйте, пошлите». Пока никто не осмелился.

— (вопрос слушателя): Почему на канале «Россия 2» так негативно настроены по отношению к «Зениту»?
— А в чем это выражается? Мне кажется, это — продолжение странной теории заговора. Меня потрясло, когда Сергей Веденеев, очень уважаемый человек и интересный эксперт, вдруг перед матчем со «Спартаком» сказал, что последние неудачи «Зенита» доставляют огромную радость Москве. Ничего подобного нет. Такая разобщенность двух городов никому на пользу не идет. Тем более, что эта тема гораздо ближе фанатской среде, чем журналистской.

— Как вы справились с непростой для любого журналиста задачей под названием «вытрави в себе футбольного болельщика»?
— Общаясь с людьми. Например, своими близкими друзьями я считаю Андрея Гордеева и Валерия Непомнящего. Где бы они ни работали, я всегда буду симпатизировать их командам. Я понимаю, что разговоры про то, что Адвокаат не вызывает в сборную молодые таланты, не утихнут никогда. Я лишь напомню, что сейчас в составе нашей команды есть Шешуков и Рязанцев. Как ребята принимают новичков? Хорошо. Тот же Бурлак, который недавно потренировался с основной командой. В начале занятия было видно, как он стесняется. Потом освоился, раскрепостился. Тот же Рязанцев обычно сидит в автобусе рядом с Жирковым, хотя они очень разные...

— А почему Жирков после приезда из Англии тренировался в Казани?
— У него там живут родственники, которых он очень давно не видел. Думаю, ему так просто было удобнее. Та же история — с Павлом Погребняком, который занимался в Москве, а не в Петербурге. Это личное дело каждого. Мы ребятам сказали: в каком городе вам удобнее тренировался, с тем и договоримся.

— (вопрос слушателя): Комментаторы часто допускают ошибки во время матчей: путают имена игроков и так далее. Несут ли они за это ответственность?
— Есть хорошая поговорка: достоинства прежней невестки становятся очевидными при появлении новой. Все бывает: и ошибки, и оговорки. Это тяжелая работа: полтора часа в прямом эфире под большим напряжением. Я, например, с ужасом вспоминаю старый стадион «Динамо», где в комментаторской кабине не открывались окна, а сама кабина была расположена с солнечной стороны. С мая по сентябрь мы комментировали голые по пояс, все мокрые и задыхающиеся от жары. Другая история: идет картинка, например, из Нальчика. Не видно не то что номера на футболках игроков — не видно, где сейчас мяч на поле. Понять, что происходит, почему футболист упал, невозможно. Претензии к комментаторам усилились в последние годы многократно потому, что увеличилось число спортивных событий, да и путь в эту профессию стал проще. Плюс, недовольство результатом выливается на комментатора. Окна в кабинах на Петровском тоже не открываются, я когда комментирую в июле или августе, сижу в трусах. А в Нальчике работает ПТС, которая была куплена еще к Олимпиаде-1980, а потом была отправлена на Кавказ.

— (вопрос слушателя): Как Адвокаат пытается повысить мотивацию игроков перед матчами?
— Эта проблема стоит не только перед наставником сборной, но и перед тренерами наших клубов. Кстати, некоторые уже пытаются читать книги о теории мотивации знаменитого психолога Абрахама Маслоу. Что касается Дика Адвокаата, то на собрании перед игрой с Арменией он говорил футболистам: «Ребята, вы играете не для меня. Вы играете за страну». Он тоже видит, что они могут лучше. При этом надо понимать, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. То, что происходит в сборной: все проблемы, — это следствие того, что происходит сейчас в России. Люди, упрекающие сборную, тоже делают то, что достойно упреков. Кто-то решает проблемы нелегитимным путем, кто-то не хочет, чтобы его дети жили в этой стране. И словосочетание «эта страна» встречается, к сожалению, все чаще.

— (вопрос слушателя): Что в сборной делает Бородюк?
— Он занимается тем, что обычно и делает второй тренер. Александр Генрихович посещает много матчей, включая игры первого дивизиона и молодёжного первенства, предлагает новых кандидатов Адвокаату, а также общается с самими футболистами, главными тренерами клубов, за которые они выступают. Интересная вещь — за редким исключением, все динамовцы — люди немногословные и не очень публичные. Может, это связано с той структурой, которой «Динамо» было подведомственно в советское время? Так вот, на мой взгляд, эта непубличность делает Бородюку не самую хорошую услугу: очень много небылиц о его роли в команде и о его отношениях с игроками. Можно вспомнить пущенный во время Евро слух, якобы Аршавин, вернувшийся из ресторана навеселе, послал Бородюка куда подальше. Тогда Хиддинку, Аршавину и Бородюку приходилось этот слух опровергать. Тем не менее, в подобные вещи верят охотно. Кстати, на мой взгляд, абсолютно неэтично прозвучал вопрос, поставленный редактором отдела футбола «Советского Спорта» Сергеем Егоровым в интервью с Константином Сарсанией. Он спросил, не считает ли Константин, что сборная превратилась в команду клиентов агента Артёмова и символ его нерушимой дружбы с Бородюком? Бородюк с Артёмовым не дружат, клиентов Артёмова в сборной не так много — сейчас приходят на ум разве что Павлюченко и Погребняк. Тем не менее, обсуждение подобных вопросов вызывает интерес и может нанести вред репутации Бородюка. А Александр Генрихович делает то, что и должен второй тренер: отстаивает интересы главного тренера и держит рот на замке по тем вопросам, которые не должны выливаться в прессу.

— (вопрос слушателя): Зачем вы выставляете на посмешище Бубнова?
— Александр Викторович говорит вещи зачастую верные, но в силу его экспансии и определённого имиджа они воспринимаются позитивно не всеми. А на посмешище его никто не выставляет, это же видеозапись. Какой он есть, такой он и есть. Кстати, Ольга Смородская, побывавшая недавно у нас на эфире, заметила, что Бубнов ей нравится, так как говорит правду.

— Насколько вам удаётся справляться с давлением, которое связано с профессиональной деятельностью? Вспоминаю, например, эпизод, когда Газзаев говорил вам: «что вы носитесь с этим Хиддинком? В сборной должен быть российский специалист!»
— В большой футбол не приходят люди без амбиций. Естественно, что часто, когда у кого-то что-то не получается или происходит не так, как задумано, верх берут эмоции. Думаю, что следует разделять отношение российских тренеров к Хиддинку — и теперь к Адвокаату — на старте их работы и спустя некоторое время. Гус, например, был на юбилее у Валерия Георгиевича.

www.fc-zenit.ru