На этой неделе петербуржцы убедились, что отличительной чертой наших госслужащих стала большая честность. Жёны и дети чиновников и депутатов официально, совершенно открыто, возглавляют фирмы, ведущие бизнес с бюджетными деньгами. Три таких случая "Фонтанка" обнаружила только за последнюю неделю. Никаких бомжей, потерянных паспортов и подставных фигур. В цивилизованной стране это назвали бы конфликтом интересов, а чиновников привлекли бы к ответу. Какая практика действует в России – об этом "Фонтанка" спросила у профессиональных борцов с коррупцией.
Началось с обысков в жилищном комитете. Они вызвали особенный интерес у жителей Невского района, потому что стало понятнее, отчего текут свежеотремонтированные крыши. Фирмой, чинившей их, руководит Александра Баландина – супруга депутата петербургского парламента Константина Серова, единоросса. Сам депутат не открещивался, на сайте компании "Невское РСУ" госпожа Баландина названа гендиректором. Никто ничего не скрывал.
Потом случился скандал с выставкой Марата Гельмана, которую не пустили в Петербург. Ничего криминального. Но обнаружилось, что владелец компании, отказавшейся принять выставку, Виталий Рицци, приходится сыном Марианне Орджоникидзе – главе смольнинского управления по туризму комитета по инвестициям. Фирма господина Рицци время от времени выигрывает тендеры и сопровождает участие "маминого" ведомства в международных выставках. Фамилии разные, но в общем-то родственные связи никто не скрывает. По-честному.
Вдобавок "Фонтанка" обнаружила, что компанию, которая "наремонтировала" кровли во Фрунзенском районе на уголовное дело о мошенничестве "с использованием служебного положения", возглавляет Юлия Зайцева – дочь бывшего главы Невского района, а ещё раньше – жилищного комитета Петербурга Владимира Хренова.
Это всё – только за последнюю неделю. А ещё в августе этого года "Фонтанка" рассказала про ГУДСП "Курортное", глава которого Константин Давыдкин предпочитал платить за щебень бюджетными деньгами фирме своей дочери Ольги. И тоже никто ничего не скрывал.
Это нормально? - спросила "Фонтанка" у ряда незаинтересованных лиц. Одни усмехались - и это были знающие люди - мол, про этих узнали, а сколько еще... Другие вспомнили о законах.
– Люди просто перестали чего-то стесняться, – считает экс-депутат Госдумы Геннадий Гудков. – Страна завоёвана, страна отдана на разграбление. Власть бесконтрольна, они ничего не боятся. Боятся только одного: что сыграют не по правилам, не поделятся, и тогда им всё перекроют.
Все эти истории с уголовными делами и обысками оказались так сконцентрированы по времени, что можно подумать, будто и вправду кто-то уже "не поделился" и ему "всё перекрывают". Или у нас началась обещанная борьба с семейственностью и коррупцией.
– Не ищите здесь признаков такой борьбы, – просит "Фонтанку" Гудков. – У нас борьбы с коррупцией как таковой нет.
Вряд ли кто-то нарочно хотел вывести на чистую воду депутата Серова, или мадам Орджоникидзе, или господина Хренова: их историй вообще никто мог бы не узнать, кабы не публикации "Фонтанки". Просто нынче фирмы, работающие с бюджетными деньгам, лучше вообще не ковырять. Никогда не знаешь, что наружу полезет.
– Это как каша: её в кастрюле столько, что она лезет через край, и этого уже невозможно не увидеть, – сравнивает генеральный директор центра антикоррупционных исследований Transparency International Елена Панфилова. – И стало вдруг выясняться: ой, а надо же!.. Хотя, если подумать, все и так всё знали. Вы не представляете, сколько историй мне ежедневно рассказывают – из серии "ты представляешь, в таком-то департаменте человек отвечал за закупки оборудования и покупал у собственной фирмы".
У связи между госслужащим и бизнесом его родственников, признаёт председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов, могут быть разные причины, в том числе – вполне законные.
– Во-первых, это может быть частью антирейдерской защиты, – допускает он. – Если оформить компанию на подставное лицо, она становится уязвима, а с родственниками риска меньше. Во-вторых, многие приходят на госслужбу с какой-то бизнес-историей. Поэтому переписывают компанию на родственников. Такие случаи – норма.
Однако нормой, продолжает Кирилл Кабанов, это остаётся до тех пор, пока бизнес члена семьи госслужащего не связан с бюджетными деньгами и не выигрывает тендеров. Или выигрывает, но не те.
– Если чиновник отвечает за издание книг, а фирма его детей вяжет веники, то никакой проблемы нет, – полагает Елена Панфилова.
А иначе возникает так называемый конфликт интересов. Что-то вроде того, когда директор дорожностроительного ГУПа покупает щебёнку у дочкиной фирмы.
– В европейских странах, если вскрываются такие факты, начинается серьёзное разбирательство. – рассказывает "Фонтанке" научный сотрудник лаборатории политических исследований Высшей школы экономики Никита Савин. – И госслужащий, скорее всего, в должности не усидит. И не обязательно потому, что он совершил что-то противозаконное. Достаточно того, что его поступок противоречит этическим нормам.
В России тоже считается, что конфликт интересов противоречит этике. До недавнего времени он только ей у нас и противоречил.
– А этический кодекс у наших чиновников никогда не был развит, – добавляет политолог. – И санкций за его нарушение не было предусмотрено.
Однако с 2009 года, говорит Елена Панфилова, в России вступил в силу новый антикоррупционный закон.
– Была введена норма, согласно которой чиновник должен продекларировать какие-то свои иные интересы, кроме интересов службы, – рассказывает она. – Комиссия ведомства должна установить – есть конфликт интересов или нет. Например, не даёт ли госслужащий каких-то преференций компании, связанной с его родственниками. За недекларирование, за помощь аффилированным структурам с использованием должностных полномочий появилась ответственность. Правда, мягкая: не уголовное, не административное, но дисциплинарное наказание. Выражается оно в увольнении с формулировкой "за утрату доверия".
Глава ГУДСП "Курортное" Константин Давыдкин, по информации "Фонтанки", доверия пока не утратил, Константин Серов остаётся депутатом, а госпожа Орджоникидзе по-прежнему управляет туризмом. Надо полагать, конфликта интересов тут нет. В смысле, что эти интересы этих госслужащих ни с чем не конфликтуют. И ни с кем.
И это, говорит Кирилл Кабанов, сложившаяся в России практика: такой феодальный способ держать чиновника "в тонусе", обеспечивая его лояльность начальству.
– Ты – чиновник, и ты должен быть лоялен, – объясняет председатель антикоррупционного комитета. – За лояльность должна быть какая-то плата. Это феодальный подход, и он работает. И каждый знает, на чём его могут в нужный момент "зецепить".
Ирина Тумакова , "Фонтанка.ру"
Справка:
В сентябре с госслужбой пришлось расстаться эсеру Геннадию Гудкову: после многих лет, проведённых им в Охотном Ряду, вдруг "выплыл" бизнес, который депутат якобы совмещал с работой в Госдуме. Бизнесом он начал заниматься задолго до депутатства. Но нелояльность, судя по всему, зашкаливала. В итоге Гудков лишился сначала бизнеса, а потом и депутатства.
karelia.ru