Великолепие Петербурга — с его архитектурой, каналами, мостами и балами — всегда контрастировало с другой, куда менее парадной стороной жизни города.
Наряду с купеческими особняками и дворцами на Невском в начале XX века в городе обитала масса бедноты — нищих, бродяг и «отпущенных на волю» каторжников. И для многих из них попрошайничество становилось не позором, а ремеслом — доходным, с чёткими правилами, иерархией и даже своими законами.
Храмы и рынок — главные точки заработка
Церковная паперть была едва ли не единственным легальным местом, где позволялось просить милостыню. Особенно людно становилось на Сенной площади, где стоял храм Спаса.
Здесь скапливались толпы попрошаек — обнищавшие, пьяницы, юродивые, мнимые калеки, женщины с младенцами (или с их подобием). Милостыню давали щедро — особенно купцы накануне праздников. А карманы доброхотов порой пустели так быстро, что домой они возвращались без кошельков или даже часов — об этом с сарказмом писал Всеволод Крестовский.
Вяземская лавра — трущобы Петербурга
Основным пристанищем нищих была Вяземская лавра — страшное место рядом с Сенной, где ютилась беднота, проститутки и криминалитет. Это был огромный квартал с доходными домами, ночлежками и кабаками.
Полицейские туда старались не заходить, а койку можно было снять за 5 копеек — дешевле даже стопки водки. Именно отсюда по утрам нищие расходились по храмам — к утренней литургии, а вечером снова возвращались на службу, где можно было заработать больше всего.
Нищенская иерархия
Просить просто так — нельзя. Каждое место у церкви было занято, и чтобы встать на паперти, нужно было вступить в артель и заплатить старосте. Самыми «престижными» считались места ближе к храму.
Здесь стояли «мадонны» — женщины с младенцами (чаще чужими), калеки и юродивые. Детей гнали прочь, не давая занять выгодную точку. Особое отношение было к юродивым — к ним прислушивались, их кормили и звали в дом, как носителей особого духовного дара, пишет Kudago.
Попрошайничество как профессия
Это была полноценная система выживания. Утренние и вечерние службы — время «работы», день — отдых, застолье в Обжорном ряду, а вечером — снова к храму. Были свои правила, свои старшие, свои наказания. Милостыню порой добывали агрессивно, группами, устраивая настоящие представления. В этой среде давно не было наивных: нищенство — это уже не беда, а часть городской экономики.
Сегодня улицы Петербурга совсем другие. Но если присмотреться к тем фотографиям начала века — грязным дворам, толпам у церквей, лавкам на Сенной — становится ясно: дореволюционный город жил в сложной и часто безжалостной системе, где нищие были её неизбежной частью.
