«Ленинградское воспитание» — выражение, будто навсегда пропитавшее воздух Северной столицы, в котором сосредоточилась горькая ирония и гордость за особый культурный пласт.
Оно превратилось в узнаваемый штамп, включающий в себе целый набор классических норм: любовь к искусству, умение держаться при людях, рождение в семье с незыблемым сводом правил и традиций.
Но за этой идеализированной картиной скрываются и шутки, и детские воспоминания, которые так живо описал писатель Александр Цыпкин.
Многие помнят, как в детстве заставляли ходить на «музыкальные пытки» — в консерваторию, филармонию, а уж прости Господи — в Капеллу?
Вот именно так и было у Цыпкина. Он смеялся от души, вспоминая, как однажды, будучи подростком в Москве, позволил себе с умным видом заметить о том, как используют Венгерскую рапсодию Листа в мультфильме «Том и Джерри».
После чего на него с верхом обрушились искрометные комплименты в духе «ленинградское воспитание».
Смех смехом, а именно эти культурные «экспозиции» становились частью гимна воспитания многих поколений петербуржцев.
От культурного «налога» к гордости и... московским понтам
Как пишут Софья@ПетербургиЯ, воспитание через «музыкальные пытки» чаще всего воспринималось как обязательная дань.
Но нередко оно превращалось в настоящую палочку-выручалочку, которая позже позволяла с достоинством показать себя в других культурных контекстах.
Как Александр Цыпкин иронично заметил — эти уроки было куда «конвертировать в московские панчи». Ирония в том, что то, что в детстве казалось мучением, со временем становилось неотъемлемой частью интеллигентской «визитки».
Но воспитание — это не только музыка и литература. Это умение говорить и слушать, манеры за столом, привычки и даже тот редкий дар воспринимать культурные коды города, который невозможно «купить».
И да, прописка в Петербурге — это не о цифрах в паспорте, а о том, что тебя напитывает среда и семья.
Маленькая история о большой памяти — Наташа и стихи Окуджавы
Не всегда «ленинградское воспитание» проявляется исключительно в масштабных культурных институтах.
Часто оно проецируется на бытовые сцены, запомнившиеся на всю жизнь.
История подруги писателя — четырехлетней девочки Наташи — тому яркое подтверждение.
В провинциальном городе, на семейном торжестве, маленькая девочка не просто декламирует, а колоритно читает стихи Булата Шалвовича Окуджавы.
Этот эпизод — не просто трогательное воспоминание, но знак о том, как глубокие корни могут появиться и вне «центров культурного притяжения».
Так или иначе, семья и родители — главные учителя настоящего воспитания, где не менее важна душа, чем прописка.
Ленинградское и петербургское: не место, а дух
Любое воспитание — это комплекс малых и больших впечатлений, пронизанных культурой, историей и атмосферой города.
Ленинградское, а теперь — петербургское воспитание — это любовь к культурному коду города, умение видеть красоту в музыке Моцарта и картине Кандинского, но и терпеть вместе с соседями вечные коммунальные истории.
Цыпкин с присущим ему юмором и теплотой описывает, что далеко не все дети воспринимают культурную насыщенность как праздник.
Но именно эти воспоминания придают сочности и культурной глубины жизни тех, кто родился, вырос и живет в Северной столице.
Кстати, «прости Господи, в Капеллу» — это не просто соль истории, а напоминание о том, что величие и сарказм живут бок о бок в культуре Петербурга, даже если с этим воспитываются дети.