Долгое время петербуржцы считали, что памятник Николаю I уникален — якобы единственная в мире конная статуя, где конь стоит на задних ногах, держа две точки опоры. Этим гордились, как чем-то особенным.
Но оказалось — таких монументов полно по всему миру.
На самом памятнике — барельеф, изображающий усмирение холерного бунта в 1831 году. Там император застыл с поднятым вверх пальцем, а толпа стоит на коленях, будто умиротворенная.
Дореволюционные преподаватели рассказывали гимназистам именно так:
«Вот так Николай I погасил волнения своими авторитетом».
Однако реальность была суровее: два батальона солдат и взвод жандармов поставили бунтовщиков на колени, а уже потом подъехал император.
Как пишет канал "Секретные Материалы 20 века", и это только начало истории, которая показала, как страх и суеверия захватывали город.
Через несколько дней люди снова штурмовали больницу, убив врача Дмитрия Дмитриевича Бланка — родственника… Владимира Ленина. Его бросили из окна третьего этажа.
А на улице, где творился хаос, кого-то схватили и собирались сжечь за «оборотничество», пока офицер не спас беднягу в последнюю минуту.
Холера и народные жертвы: черные коты, петухи и страшные обряды
Власти пытались сдержать эпидемию карантинами и принудительным лечением, но народ опирался на легенды и мракобесие.
Ходили рассказы, что черные коты и черные петухи — это ключ к спасению, и без их жертвоприношения болезни не уйдут.
В одной новогрудской деревне умершему от холеры мальчику в могилу зарыли восемь живых котов — но эпидемия усилилась.
Тогда похоронили живыми двух стариков и несколько смертельно больных — и скандал достиг апогея.
В селе Терешки крестьяне боялись, что местный священник стал упырем, сосущим кровь в ночи, и похоронили его и жену с осиновыми колами и сожженными головами.
Эти страхи и ритуалы были не только в XIX веке. В Дзержинске еще при африканской чуме люди верили, что надо жечь лошадей, даже здоровых.
Очевидцы рассказывали, что живые животные, охваченные пламенем, вставали на дыбы перед смертью — страшное зрелище, напоминающее сюжет из страшной истории.
Знахари и колдуны – рецепты безумий и преступлений
В народных легендах и судебных хрониках много примеров славы и позора знахарей.
Например, граф Брюс излечился от болезни, наблюдая за живой щукой, будто рыба впитала его недуг.
А в Твери судились с колдуном Никифором Дорофеевым, который лечил дыханием, отрезками ногтей и хлебом — при этом пугал горожан «заколдованным взглядом».
Самые страшные ритуалы доходили до насилия: вырывание сердец живым, расчленение трупов и питье «живой» крови считались панацеей.
В газетных репортажах XIX века описано дело о «человеческой свече»: хитрые грабители убили человека и сделали из жира магическую свечу. С ее помощью якобы становились невидимыми и незаметно грабили помещика.
Такие истории показывают: суеверия были не только детской страшилкой, но и действительно верным помощником преступникам и шарлатанам.
Страх и надежда: как магия подменяла медицину
Вера в чудеса и магическую силу подчас перевешивала доверие к врачам. В XVIII–XIX веках многие обходились «лечением» от колдуний и знахарей, которые обещали исцеление через загадочные ритуалы и тайные рецепты.
«Довольно странное лекарство — смотреть на щуку, чтобы рыба забрала болезнь», — говорил кто-то из современников, не скрывая иронии.
Но массовую психологию невозможно было изменить — люди шли на все, лишь бы спастись от страха смерти и неизвестности.
Когда суеверия становятся историей
История Петербурга полна подобных загадок и парадоксов. Суеверия, связанные с эпидемиями, памятниками и обычаями — это часть народной памяти, которая рассказывает о страхах, надеждах и попытках понять необъяснимое.
«Суеверия были изобретены с той целью, чтобы жить за чужой счет», — как говорил Даль.
Но даже самые мрачные поверья и преступления показывают нам отражение человеческой натуры — не всегда разумной, но всегда ищущей спасение.
А кое-что из этой истории до сих пор живет в обычаях и разговорах, заставляя задуматься о том, как не раствориться в мистицизме, сохранив здравый смысл.