Герои января питерской политики
Положительные
Владимир Дербин (глава Федерации профсоюзов Петербурга и Ленобласти)
На прошлой неделе господин Дербин был наконец избран главным питерским профбоссом. Выборы председателя профсоюза проходили два раза. С первой попытки участники конференции выбрать лидера не смогли из-за отсутствия кворума. Однако определили пару финалистов, одним из которых и был Дербин. Второе заседание состоялось через неделю, на нем профсоюзники отдали предпочтение Владимиру Дербину с перевесом в 53 голоса.
Алексей Ковалев (депутат Законодательного собрания)
Уголовное дело на господина Ковалева было закрыто окончательно. Правоохранительные органы заинтересовались тем, как депутат Ковалев расходовал средства из «коллективной поправки». Районный суд уже закрывал это дело, но прокуратура обжаловала его решение. Кассационная коллегия горсуда оставила в силе постановление Октябрьского суда о прекращении уголовного дела в отношении Алексея Ковалева.
Отрицательные
Иван Уралов (бывший главный художник Петербурга)
Главный художник города господин Уралов отправлен в отставку. Основной причиной этого считается конфликт Ивана Уралова с Городским центром размещения рекламы (ГЦРР). Художник сопротивлялся распространению наружной рекламы в историческом центре города. Губернатор в конфликте заняла позицию ГЦРР.
Валентина Матвиенко (губернатор Петербурга)
Госпожа Матвиенко получила серьезный удар по собственному рейтингу из-за монетизации льгот. Народ, вышедший на улицы города, одним из главных козлов отпущения за потерю бесплатного проезда сделал петербургскую градоначальницу. Стоит отметить, что ряд питерских ведомств действительно оказался не готов к реформе. Ответственность за всех них в конечном итоге понесла Валентина Матвиенко.
Герой месяца
Николай Буров (глава комитета по культуре горадминистрации)
Господин Буров был избран на заседании центральной конкурсной комиссии на замещение вакантной должности председателя комитета по культуре из шести претендентов. Поддержали Николая Бурова профильный вице-губернатор Сергей Тарасов, подавляющее большинство деятелей культуры и сама градоначальница Валентина Матвиенко, в предвыборной кампании которой он принимал активное участие.
Начальник комитета высокой культуры и быта
Николай Буров: «Для меня Петербург — это прежде всего культура, а потом уже заводские трубы»
На проходной комитета по культуре, где проверяли наши документы, мы задали, как оказалось, неуместный при новом председателе вопрос: «На месте ли Николай Витальевич Буров?» Ответ был получен потрясающий: «Вам же назначено! Он вообще очень точен, в отличие от своих предшественников...». В кабинете мы обратили внимание на наличие флагов при отсутствии традиционного ныне портрета. Оказывается, Буров еще не разобрался, обязательно-принудительное мероприятие вывешивание ВВП или нет. По словам Николая Витальевича, ему пока есть чем заняться и кроме интерьера. Вот разве что «Золотого Остапа», стоявшего на председательском столе, он сменил на петербургского Ангела, которого считает более уместным для «культурного комитета»...
— Николай Витальевич, за последнее время каких только версий назначения председателя культурного комитета мы не наслушались... Хотелось бы узнать от вас, как все было на самом деле.
— Не так все это легко: взяли, назначили — пошел работать. Надо было всем все хорошенько взвесить. Единого мнения не было. После Елены Драпеко я — первый актер, выдвигавшийся на этот пост. В предновогодние дни, думаю, все оказались морально не готовы принять какое-то решение. 31 декабря — вообще день суетный. Поэтому никаких обид на то, что назначения не произошло, и быть не могло. Любой исход я бы не воспринял как поражение. Я был лишь противником неких объединительных идей (слияния комитетов по культуре и по печати. — Прим. ред.), почему в какой-то момент и забрал все свои документы, а точнее — просто сказал: «Не хочу». Но объединения комитетов не случилось, и слава Богу. Федеральный пример меня лично не убеждает в необходимости и возможности такого соединения. Подпольной интриги, отравлений, борьбы никакой на самом деле не было. Все же отдыхали до 11 января. А 18 числа уже была «Олимпия», где озвучили мое имя. То, что так долго решался вопрос о главе комитета, для Петербурга естественно: слишком значителен и велик пласт культуры, вместившийся в него. Я не полз на этот пост, как пишут некоторые ваши коллеги. Я вообще привык ходить, иногда летать. Сейчас я не знаю, как «подняться на крыло». Если получится летать опять — хорошо, но пока достаточно и просто прямо держать спину.
— Если нет страха, если прямая спина, то, быть может, вы уже сейчас ощущаете себя победителем?
— Пока что я проиграл по всем бытовым позициям. Я не вижу счастья на лице своей жены. Меня уже перестает узнавать сын, а началась только вторая неделя моей работы в должности председателя комитета по культуре. Важно, чтобы и в театре еще узнавали — на бюро пропусков. Я не так часто там смогу бывать. В феврале у меня всего два спектакля. И похоже, что это будет теперь роскошь отдыха воскресными вечерами. Ведь бросать свою профессию я не хочу. Неизвестно, что со мной еще произойдет на этом посту. Я не держусь за место или за кресло, которое, кстати, в этом кабинете уже сменил — претенциозно огромное на рабочее, нормальное... Я просто ответственный человек, который никогда не был аппаратчиком. Ответственность теперь на мне огромная. Осторожно знакомлюсь с людьми, стараюсь бережно к ним отнестись, не обидеть своим вторжением в их работу. Будет получаться — буду получать удовлетворение и от нового занятия. Но если я провалю спектакль в театральном зале, недовольных будет тысяча, если провалю эту работу — их будет значительно больше. Для меня существует приоритет Дела. Я хоть и не амбициозный, но ориентированный на победу человек, поэтому и добиваюсь чего-то в жизни. Ориентиров я менять пока не собираюсь.
— Все же до сих пор чиновничьей работой вам приходилось заниматься не так много. Каково налаживать отношения с новыми коллегами?
— Для этого нужна, разумеется, особая дисциплина. Если я раньше был «вольным художником», то теперь должен застегнуть верхнюю пуговку, подтянуть галстук и участвовать в действии, выполняя существующий ритуал. К счастью, в жизни я не только выходил на сцену, садился к микрофону или вставал перед киноаппаратом. Сам «предмет» новой деятельности (хуже или лучше по отдельным направлениям) я знал: не один год был членом коллегии комитета по культуре, много лет являлся членом художественного совета города. Я примерялся и к деятельности, близкой сегодняшней. Все-таки три раза был депутатом: один раз в Ленсовете, пару раз в муниципалитете. И, по-моему, успешно занимался как раз вопросами культуры и образования. Кстати, с Валентиной Ивановной Матвиенко я познакомился, когда входил в состав комиссии по культуре Ленсовета. Она тогда была заместителем председателя Ленсовета и занималась этими же вопросами... Четыре года я был председателем Санкт-Петербургского отделения Союза театральных деятелей, а эта работа включала в себя и хозяйственную деятельность. По объему, конечно, с новой должностью несравнимую, но в комитете и уровень другой: по обеспеченности, наличию серьезного аппарата, состоящего из опытных людей, на которых можно опереться (что я и делаю), он намного выше... Вот сейчас я сижу и переадресовываю по отделам почту: ведь для того, чтобы получить компетентный ответ, на вопрос должен ответить специалист.
— Как вас приняли в комитете?
— Мне очень помогают: у меня есть куратор — вице-губернатор Тарасов, есть заместитель Воротников. Аппарат комитета принял меня достаточно ласково. Это, конечно, не значит, что отношения и дальше будут благостными и райскими. Они могут и обостряться, но лишь тогда, когда я пойму, чего хочу, что нужно комитету, и попытаюсь что-то реорганизовать...
— А что важнее: понять, чего хотите вы или чего хотят от вас?
— Прежде всего важно, чего от культуры давно хотят горожане. Я бы хотел, чтобы комитет при этом был предельно доступным и прозрачным для прессы, чтобы исчезли те бесконечные домыслы, что возникают порой на пустом месте.
— Есть представление, как решать культурные проблемы культурной столицы?
— С ними уже целую неделю я и знакомлюсь. Нужно не суетиться, а браться по очереди за одну, потом за другую, распутывать клубок проблем, большинство из которых не смертельны, но запущены. Например, мне бы хотелось, чтобы здесь, в комитете, говорили на ясном, приличном русском языке с нашей северо-западной фонемой. Я не имею в виду, что в южной «гэкающей» есть что-то плохое, но это — не наше, другое, не уместное в Петербурге..
— Много ли у нас в Питере запущенных культурных проблем?
— Уже в марте правительство Петербурга выносит на свои заседания как минимум три вопроса, касающиеся деятельности комитета по культуре. Это такие, например, проблемы, как модернизация библиотек и судьба зоопарка. Главное, добиться внимания к отрасли, а дальше все решают формулировки, с помощью которых мы должны добиться конкретных решений. Возможности у города громадные, но не бесконечные. Нужно отдавать себе отчет, что, вырывая «кусок» на какой-то проект, ты отбираешь его у другого. Моя забота теперь — представить проблемы своей отрасли так, чтобы они были правильно восприняты и получили материальную поддержку.
— А методы, которыми вы собираетесь действовать, поднимая культуру, назвать можете?
— Мне надо быть хорошим «уговаривальщиком». Очень часто, особенно когда дело касается больших художников (в широком смысле слова), каждый из которых личность, необходимо гармонизировать отношения между ними и властью. А это тоже придется делать мне. Кроме того, я предполагаю самое тесное взаимодействие с Министерством культуры и массовых коммуникаций, Федеральным агентством по культуре и кинематографии, профильными комиссиями Госдумы. Нужно договариваться, приходить к обоюдоинтересным решениям для отрасли, работающих в ней людей и потребителей культуры. Ничего страшного в конструкциях «потребитель культуры», «производитель культуры» и «продукт культуры» я не вижу. Более того, я считаю, что «культурный продукт» надо научиться продавать, и тогда, может быть, мы перестанем стенать о вечном безденежье. Опять-таки журналисты «раздули» бюджет этого комитета до трех миллиардов долларов, но если бы это было так, многие проблемы отпали бы. На самом деле бюджет около трех миллиардов рублей, причем 80 процентов из них — жизнеобеспечение 160 работающих в сфере организаций, полутора десятков тысяч их сотрудников...
— Николай Витальевич, есть ли какие-то личные мечты, которые хотели бы осуществить на новом посту?
— Мечтаний много. Вот музеи создавались и создаются для сохранения материальной памяти. А я всю жизнь мечтал о музее памяти нематериальной. Это должен быть музей русского языка, звучащего слова. Ведь язык меняется очень быстро — через 10 — 15 лет. Я всегда, наверное, буду придурком, мечтающим в любой ситуации. Но если перестанешь мечтать, то что же останется?..
Олег Горбатов, Екатерина Омецинская
Газета Московский Комсомолец в Питере №5/7 за 02-02-2005