«Это, наверное, похоже на Беслан...» - шептались учителя в 262-й школе Красного Села. Что еще сказать о невыносимой психологической обстановке, которая создалась тут после гибели восьмиклассника Ромы Лебедева? «Мы стали бояться идти на урок», - добавляли женщины с десяти-, двадцати-, тридцатилетним учительским стажем. «У нас никогда не будет классного руководителя», - вздыхали девочки из 8-го «б». Сейчас ситуация в школе выправляется, уже потому, что истерика не бывает долгой. И понемногу все задумываются: что же в действительности случилось с Ромой Лебедевым? Так ли уж виновата Вера Аркадьевна, которая якобы довела ребенка до самоубийства? Да было ли вообще самоубийство?
Страшная история о самоубийстве Ромы Лебедева облетела весь город, не оставив равнодушными многих. И "Тайный советник", и "Фонтанка" не раз писали о ней. И о странностях, которые заметили журналисты и следователи.
В моей смерти прошу винить?..
Загадка номер один: положение тела и заключение экспертов о повреждениях на нем. Точнее, об отсутствии повреждений. Получается так, что подросток лег на рельсы лицом вверх и ни один его мускул не дрогнул, когда поезд стал надвигаться. В это можно поверить?
«Из-за Аркаши...» - написал на весь тетрадный листочек восьмиклассник Рома Лебедев. От записки в его кармане оттолкнулись – и раскрутили историю о том, как покончил с собой ребенок из бедной семьи.
Но что «из-за Аркаши»? «Из-за Аркаши» лег на рельсы? А может, «из-за Аркаши» получил двойку, влетело от бабушки, не успел что-то сделать? И кто такой Аркаша?
Ярко выраженно предсмертным письмо делает не эта фраза, а маленькая приписка внизу: «Я, Лебедев Роман, подтверждаю, что Шелдукова Вера Аркадьевна меня мучила за то, что я не сдал весной 300 рублей на ремонт...» Понятно: «Аркаша» - Вера Аркадьевна. Так, действительно, называли классную за глаза. А в самой приписке вас ничего не настораживает? Напомним: писал 14-летний ребенок с тройкой по русскому языку. Мог ли он сам придумать юридически корректную формулировку: «Я, Лебедев Роман, подтверждаю»?
Эксперты уже высказали свое мнение относительно записки. Рома писал сам. Но находился в это время «в измененном психофизическом состоянии». По мнению экспертов, между отдельными фразами писавший делал слишком большие паузы.
Записка – это загадка номер два. А третьей неожиданно стали деньги, те проклятые несданные 300 рублей, из-за которых, как считается до сих пор, мальчика «мучила» классная. Которых, как считается до сих пор, у бедной семьи не было.
Между тем отец, формально лишенный родительских прав, но помогавший сыновьям, оказывается, дал Роме деньги. Об этом он сам рассказал охраннику школы утром 22 сентября. После ночи бесплодных поисков Владимир Лебедев пошел к школе, чтобы расспросить ребят, кто и где видел вчера его сына. В половине восьмого утра, утверждает охранник, отец Лебедева уже стоял на школьном крыльце. «Я дал ему деньги, - рассказывал он охраннику. - То ли он их в автоматы проиграл, то ли должен был кому-то».
«Проиграл или должен был кому-то» - это, собственно, одно и то же в данном случае. Игровые автоматы рядом со школой были еще недавно, в «ветеранском» магазине. Там покупатели, как правило, одни и те же, и мальчика, чье фото показывали по телевизору, говорят, видели. А может, людей память подводит.
О человеке, которому Рома Лебедев мог задолжать деньги, в школе согласился поговорить только один человек. Да и то на почти «шпионских» условиях: никаких имен в печати. Говорят, один из местных «братков», не так давно сам выпавший из-за парты прямо на рыночный прилавок, ввел среди школьников практику добровольно-принудительных пожертвований в фонд себя. В обмен предоставлял подросткам охранные услуги.
Все под контролем
Неизвестно, как ко всем этим странностям относится следствие. На прошлой неделе выяснилось, что уголовное дело по статье «доведение до самоубийства», в котором пока нет обвиняемых, взято на контроль в Генеральной прокуратуре. Этого добилась женщина, ни одной минуты не верившая в виновность Веры Шелдуковой. Она обратилась с письмом к президенту Путину и в минувшую среду, как ни странно, получила ответ.
Изначально же обвинения в адрес Веры Шелдуковой, бывшей классной руководительницы 8-го «б», удивительно совпадали с рассказами троих одноклассников Ромы Лебедева и совсем не совпадали со словами всех остальных ребят. При этом следствие нет-нет да и спотыкалось о какое-нибудь новое обстоятельство, выставляющее математичку сущим монстром и пожирателем детей.
Помнится, транспортная милиция сообщала о жалобе родителей на Веру Аркадьевну, которая якобы «позволяла себе в воспитательных целях лупить детей туфлей по голове». Оказывается, только трое Роминых одноклассников говорят об этом убежденно и с очень честными глазами. Родители большинства ребят знать не знали ни о какой истории про туфлю, а кто знал, удивлялись и припоминали почти без эмоций: да, мол, была какая-то шутка год назад, но никакой жалобы, конечно, мы не писали. И до определенного момента рассказы про туфлю можно было считать попыткой просто подлить масла в огонь, еще больше всех настроить против математички.
А в конце октября в кабинете математики, который больше месяца после трагедии оставался неопечатанным, вдруг состоялся обыск. На видном месте милицию поджидала... туфля Веры Аркадьевны. За несколько дней до обыска телевидение проводило съемки в классе, перед этим завуч лично мыла здесь пол. Никакой туфли, утверждает она, не было.
Из-за всех этих странностей создается ощущение, будто версию о самоубийстве Ромы Лебедева кто-то старательно нам навязывает. Еще старательнее этот кто-то переводит стрелки на школу. Надо отметить, его труды не пропали даром: почти два месяца атмосфера в 262-й школе была такая, что учиться и учить толком не мог никто. Два месяца – это вся первая четверть.
Классное безруководство
Очень долго 8-й «б» оставался без классного руководителя. Сначала это некоторым даже нравилось: вроде как без начальства. Потом все больше и больше детей стали смекать: «А праздники? А экскурсии? А Новый год?..» Но никто из учителей не хотел брать 8-й «б». Даже просто вести математику и то боялись.
Гибель Ромы Лебедева, постоянное присутствие в школе сотрудников прокуратуры и милиции, шум в прессе сказались не только на 8-м «б». Лихорадило всю школу. Да что школу! Учителя, наверное, только после этой трагедии поняли, насколько они беззащитны. Потому что на месте Веры Шелдуковой могла оказаться любая из ее коллег.
Сначала, рассказывают в 262-й, дети стали прогуливать уроки, ссылаясь на допрос в прокуратуре. Домашние задания просто игнорировали: когда их делать-то, если тут такое?.. А потом пошел откровенный шантаж: «Двойку поставите? А я вот под поезд!», «Замечание – пожалуйста: сразу под поезд брошусь!» Не помогало даже вмешательство родителей. Кто-то из учителей уже чувствовал, что сходит с ума и начинает бояться детей. Кто-то из детей откровенно развлекался. На уроке один милый мальчик демонстративно вытащил из портфеля диктофон и нацелил его на учительницу: я, мол, все ваши уроки теперь записывать буду, и слабо вам что-то мне за это сделать? Учитель не прервала объяснений и даже не потребовала остановить запись.
Все терпели. А на переменах пили таблетки. «Сейчас, к счастью, это все позади, - рассказывает директор 262-й школы Лилия Иваненкова. – С нами уже занимался психолог, скоро с детьми начнут работать специалисты кризисного центра».
Нашлись для 8-го «б» математики: алгебру взялась вести завуч, геометрию – молодая учительница. И с классным руководством проблема решилась.
«Этот класс взял преподаватель ОБЖ Юлиан Георгиевич, - рассказывает Лилия Иваненкова. – Его очень любят и уважают ребята, он умеет с ними работать. Он – военный, преподавал в Академии тыла и транспорта. Плюс он настоящий мужчина: первым бросается на амбразуру».
8-й «б» начинает с белого листа
- Я их сразу предупредил: я не тот человек, который бросает камень вслед уходящему. Поэтому начинаем с белого листа, - так начал руководить 8-м «б» Юлиан Георгиевич Куруч. – И любые разговоры о том, что «у нас было раньше», пресекаю сразу.
Военный человек, новый классный с ходу поставил задачу: «К концу года наш класс должен быть лучшим среди восьмых». Что он скажет о своих первых впечатлениях от класса, которого стала в последнее время бояться чуть ли не вся школа?
- Отличные ребята! Мне класс нравится. Есть у них там своя иерархия, которая мне не совсем нравится... Буду ломать. А что делать? Нет, мы, конечно, все делаем на демократических началах. Избрали старосту. Я им сразу сказал: мне нужен только один помощник.
А как новый классный руководитель решит тот самый «денежный вопрос», который сейчас учителя во всех школах наверняка больше всего боятся поднимать? Если помнится, 8-й «б» хотел праздников, экскурсий... На все это во всех школах испокон веку собирали наличные.
- Об этом я их сразу предупредил: ни к одному рублю не притронусь. Хотят экскурсии, театры, походы? Обсуждать это с детьми я не собираюсь, это не их дело. Все это мы решим с родителями. Пусть сами собирают деньги, сами покупают билеты. Соберутся куда-то ехать? Пожалуйста: место встречи – возле школы, со мной – один взрослый, для сопровождения. А вообще скоро и этого не понадобится: ребята уже взрослые.
А кто теперь убирает кабинет математики? Еще два месяца назад восьмиклассники называли мытье пола страшным оскорблением...
- Родители решили: класс должен убираться только детьми. У нас составлен график, все разбиты по парам в алфавитном порядке. Кто с кем дружит – мне неинтересно: есть график – извольте соблюдать. Все. Ни одного слова против они не сказали. И полы прекрасно моют.
Как сказали бы милые детишки из 8-го «б»: «Короче...» Короче, классом теперь руководит не тихая женщина, которую, как выяснилось, можно безнаказанно шельмовать, а человек с военной выправкой. Что еще придумает тройка храбрецов, первыми давших показания против Веры Шелдуковой? Глядишь, вторая туфля найдется...
Директора наказали за то, что раньше приказали
История гибели Ромы Лебедева, наверное, не вызвала бы такой сильный резонанс, если бы в ней не было денежной составляющей. Школьные поборы вообще излюбленная тема многих родителей, а тут такой прекрасный повод поупражняться в высказываниях.
В 262-й школе в течение без малого двух месяцев шла проверка расходования внебюджетных средств. В результате нарушением признали сбор денег на охрану. Директор, Лилия Иваненкова, оштрафована на 4 тысячи рублей.
- Вопрос физической охраны школы всегда был очень острым, - рассказывает она. – А после Беслана уже просто нужно было заключать договор с охранным предприятием. Город согласился оплатить установку «тревожной кнопки» в школах. Причем ее в прошлом году именно установили. Но не подключили: на это тоже нужны деньги, а их пока не выделено.
Охрану школ, по словам Лилии Иваненковой, обсуждали и в минувшем августе на общегородском педсовете. Тогда Валентина Матвиенко сказала: сами.
- Но никаких регламентирующих документов, как это делать, пока нет, - отмечает Лилия Иваненкова. - Хотя все понимают, что школы охранять надо, и это должны делать не бабушки, а действительно охранники.
По словам директора, ее школа провела оплату услуг охранного предприятия именно так, как этого требуют разного рода предписания: через благотворительный фонд. Нарушение, как ей объяснили в налоговой инспекции, состояло в том, что сотрудник школы, имеющий доверенность от фонда, собирал с родителей наличные деньги, чтобы отнести в фонд сразу всю сумму. А следовало, оказывается, каждого отправлять в сберкассу, чтобы сумма собиралась из маленьких безналичных родительских взносов. Лилия Иваненкова убеждена, что в этом случае процедура продлилась бы бесконечно, нужную сумму все равно не собрали бы вовремя.
- Что ж, - вздыхает директор, - значит, останемся без охраны. Я всем учителям сказала: больше никаких наличных денег.
Ирина Тумакова
Полность текст опубликован в новом выпуске газеты "Тайный советник" от 28 ноября.