После Октябрьской революции 1917 года Советская Россия стала полем для смелых социальных экспериментов.
Новая власть стремилась к полному разрыву со «старым миром», и это касалось не только политики и экономики, но и культуры, языка и даже… календаря.
Календарь как символ новой эпохи
В 1920-х годах большевики всерьез рассматривали возможность отмены семидневной недели, введения пятидневки и переименования месяцев и дней, чтобы создать календарь, символизирующий разрыв с прошлым.
«В общем, хотели создать новый календарь, который должен был стать символом разрыва с прошлым — как герб, гимн или алфавит», — пишет блогер Александр Долгих.
«Ленинень», «Колосень» и другие «революционные» месяцы
Точного списка новых названий не сохранилось, но в архивах и газетах 1920-х годов встречаются такие варианты: «Ленинень» (ноябрь), «Колосень» (август), «Серпень» или «Молотень», «Краснень» (май), «Марксень», «Энгельсень».
Эти названия напоминали эксперименты времен Французской революции, но с пролетарским уклоном.
Луначарский: «Нам нужны свои стрелки!»
Главным идеологом «календарной революции» был нарком просвещения Александр Луначарский, мечтавший о «новой культуре».
«Календарь — это часы истории. Нам нужны свои стрелки, свои цифры!», — писал он в 1923 году.
Его поддерживали поэты-футуристы, такие как Маяковский и Хлебников.
Почему календарь не изменили?
Несмотря на энтузиазм, от переименования месяцев пришлось отказаться.
Причин было несколько: практические сложности (хаос в документах и международных отношениях), неприятие со стороны крестьянства и изменение политического курса после смерти Ленина.
После прихода к власти Сталина эксперименты авангардистов стали считаться вредными.
Пятидневка и «революционный календарь»
Тем не менее, в 1929–1931 годах в СССР была введена пятидневная неделя, а в 1940-х годах в школах появился «революционный календарь», где детям рассказывали, что «январь — месяц Ленина», а «май — месяц победы труда».
Следы в культуре
Хотя сам проект переименования месяцев не был реализован, его отголоски можно встретить в культуре: в романе Евгения Замятина «Мы» месяцы названы цифрами, а в фильме «Собачье сердце» профессор Преображенский иронизирует:
«Если я вместо «апреля» скажу «пролетень», страна станет счастливее?».
Сегодня мало кто помнит об этих смелых, но нереализованных планах.
«Мы строим новый мир. Почему в нем должны оставаться старые названия? Они пахнут попами и царями!», — говорил Луначарский.
Однако, как показала история, перемены в культуре и языке не всегда так легко приживаются, как хотелось бы революционерам.
