Водители, логисты, да и просто прохожие привыкли: большой грузовик с прицепом — это фура. Никаких сложных терминов вроде «седельный тягач с полуприцепом» никто не употребляет в повседневной речи. Но почему именно «фура»? Это ведь не русское слово. И откуда оно вообще взялось в советском и постсоветском обиходе?
Ответ — в истории, и, как ни странно, в немецком языке. В XVIII–XIX веках в немецких землях бытовало слово Fuhre, которым обозначали тяжёлую телегу или большую повозку. Запрягали в неё не просто лошадей — а ломовых тяжеловозов, а в особо трудных случаях даже буйволов.
Перевозили уголь, жидкость в бочках, стройматериалы — всё, что требовало мощной тяги и крепких осей. В переводе с немецкого Fuhre означает не просто повозку, а именно грузовую доставку — «воз» или «поездку с грузом».
Когда началась моторизация, телеги сменились на машины, а привычное слово осталось. Даже деревянные прицепы, присоединённые к первым грузовикам, продолжали называться тем же — Fuhre.
После Второй мировой войны Советский Союз активно сотрудничал с ГДР — Восточной Германией. Через границу катались колонны немецких фур, и это слово потихоньку перекочевало в СССР. Немного исковерканное, но живое, оно прилипло к большим грузовикам с прицепом и стало привычным.
Так «фура» вошла в разговорный язык. В народе закрепилось: фура — это именно длинномер с тентом, будкой, рефрижератором, то есть машина, способная ехать по трассе на тысячи километров. Не городской ЗИЛ, не самосвал — а магистральный тягач.
Интересно, что до «фуры» грузовики в СССР называли как угодно: «бабаем», «ступой», «крокодилом», в зависимости от модели и формы кабины. Но именно «фура» прижилась — и осталась с нами до сих пор.
Так что в следующий раз, когда услышите про «фуру», знайте: это не просто слово, а след многолетней технической и языковой эволюции, пришедший к нам прямиком с немецких дорог.
