Существует в истории Санкт-Петербурга такая малоизвестная, но крайне важная профессия — околоточный надзиратель. Звучание этого термина кажется почти поэтичным, но реальность, с которой сталкивались эти служащие, была далека от изящества.
На их плечах держался целый городской сектор, именовавшийся «околотком». В одном таком участке проживало от 2000 до 3000 человек, а иногда эта цифра достигала и всех 20 тысяч.
Задача состояла в тотальном присмотре, контроле и регулярных докладах наверх.
Официально околоточный представлял собой начальника участка. В его прямом подчинении находились и городовые, и дворники, и весь мелкий состав местной полиции.
Звучит внушительно, но на практике это была должность, находившаяся на грани физического и финансового выживания.
Петербург, 1880 год: нищенская зарплата и запредельные обязанности
Обращение к мартовской газете 1880 года позволяет увидеть реальное положение этих “мини-начальников” на местах. Они получали нищенское вознаграждение за колоссальный объем работы.
“Сорок пять рублей в месяц. И это — весь доход околоточного надзирателя. Даже холостому на такую сумму в Питере не прожить без постоянных лишений, не говоря уже о семейном человеке”.
Это можно сравнить с получением сегодня 80–90 тысяч рублей в Москве, но без жилья, социальных гарантий и какой-либо стабильности.
К этой мизерной ставке прибавлялась астрономическая ответственность:
- Контроль за сотней домов;
- Постоянные обходы территории;
- Обработка десятков «срочных бумаг»;
- Надзор за 20 тысячами жителей — и по каждому требовалось составить заключение о благонадежности, или, наоборот, о потенциальной террористической угрозе.
Это был настоящий сюжет для триллера, но для околоточного это являлось обыденным буднем в период правления Александра II.
Система личной ответственности
Вся нижняя полиция находилась в ведении надзирателя, но и любая ошибка его подчиненных отражалась в его личной папке. Например, обнаружение у городового сигареты на посту могло закончиться арестом самого надзирателя.
Система была выстроена по принципу коллективной вины: “виноват — начальник”.
Более того, если какой-либо судебный пристав был недоволен работой надзирателя и решал «обидеться», он мог накатать жалобу, что часто приводило к немедленному увольнению без какого-либо разбирательства.
Официальных профсоюзов, прав или доступа к адвокатуре в те годы не существовало.
Город под угрозой: террористическая реальность
Нельзя забывать, что эти события разворачивались в один из самых взрывоопасных периодов российской истории.
Революционные организации уже не раз покушались на жизнь монарха, и в городе царило ощущение приближающейся катастрофы: повсюду действовали нигилисты, подпольные кружки, распространялись прокламации, а радикалы переходили к откровенному терроризму.
Околоточный должен был лично знать каждого жителя своего участка в лицо, а также постоянно проводить внутреннее расследование — не готовит ли кто-то заговор или бомбу?
Один из надзирателей того времени, описывая свою дилемму, жаловался:
“Мне дали три дня, чтобы составить список всех жителей моего околотка — более двадцати тысяч человек — с отзывами об их благонадежности. Я человек семейный. Потерять работу — это гибель. Потому я сдал бумагу. О её достоверности — судите сами”.
Бремя провала и некомплект кадров
Весь Санкт-Петербург в 1880 году обслуживался всего 250 околоточными. Это означало, что на одного надзирателя приходилось менее 20 тысяч человек. Нагрузка, безусловно, превышала все мыслимые физические и психические нормы.
Неудивительно, что, несмотря на все старания, роковая случайность произошла: через год, в 1881-м, народовольцы добились своей цели — царь Александр II был взорван прямо на улице, несмотря на присутствие охраны и постоянные доклады о безопасности.
Хотя провалы были не только на уровне местной полиции — царская охрана также “отличилась некомпетентностью” — основное бремя позора и ответственности легло на плечи тех, кто был ближе всего к народу — на околоточных.
Читайте также эксклюзивные и самые интересные материалы портала Городовой.