В шести десятках километров к северу от Москвы некогда возвышался Загорск-6 — ныне известный как посёлок Вакцина. Полвека за массивным бетонным забором кипела работа, связанная с самыми смертоносными патогенами.
Здесь, в условиях строжайшей секретности, изучалось биологическое оружие, а человеческие жизни обретали странную двойственность — они существовали, но официально — нет.
Ирония судьбы: как институт вакцин стал обителью оспы и Эболы
Появление Загорска-6 датируется 1954 годом. Военные ведомства заняли корпуса Всесоюзного института вакцин, что позднее отразилось в ироничном названии посёлка.
Официально это был “48-й Центральный НИИ Министерства обороны”, но на деле — настоящая фабрика вирусов.
Зловещий арсенал
Главным проектом центра стал штамм натуральной оспы India-1967. Из него было сформировано биологическое оружие, испытания которого проводились на острове Возрождения в Аральском море.
В подвалах лабораторий стояли холодильники TR-50 и TR-250, где хранилось до 20 тонн жидкой оспы. Срок годности вирусов составлял всего полгода, что приводило к постоянному их перепроизводству.
Помимо оспы, в этих стенах обитали и другие смертоносные вирусы: Эбола, Марбург, Ласса, Венесуэльский энцефаломиелит.
В 1988 году под Новосибирском произошла трагедия, ярко демонстрирующая опасность работы с самыми смертоносными патогенами. Николай Устинов, вместе с лаборантом, проводил эксперимент с вирусом Марбурга, вводя его морской свинке.
В ходе процедуры игла случайно проткнула животное и, пройдя через перчатки, угодила в руку Устинова. Результатом стало заражение смертельным вирусом.
Ученого оперативно госпитализировали в изолятор. Начались тяжелые симптомы: сильная головная боль, кровотечение, геморрагическая сыпь, резкое повышение температуры и мышечные боли. Через три недели Устинова не стало.
Его смерть стала одним из ярких примеров опасности такой работы. Позднее выяснилось, что при лечении и вскрытии тела Устинова заразились два медицинских работника — врач и патологоанатом.
Царапины от игл или контакт с телом привели к их заражению и последующей смерти.
Антитела к Эболе и “невидимое” население
В 1995 году директор института Александр Махлай получил звезду Героя России за создание антител к Эболе.
На картах города просто не существовало. Почтовый адрес звучал как “в/ч 44026”. Даже родственники не знали, куда писать. Вся переписка проходила через “почтовый ящик”.
Переписи населения обходили таких людей стороной — 240 тысяч жителей закрытых городов СССР просто не существовали статистически.
Первая оспа в Советском Союзе
Летом 1971 года произошел случай, когда смерть вырвалась наружу. На острове Возрождения в Аральском море было выпущено 400 грамм оспы в ходе эксперимента. Исследовательское судно подошло ближе положенных 40 километров.
Молодая лаборантка вдохнула заражённый аэрозоль, вернулась в Аральск — и началась вспышка. Десятки заболевших, трое погибли. Это была первая оспа в Советском Союзе за десятилетия, и её происхождение было строго засекречено.
Жизнь — мечта за забором
Жизнь за бетонным забором могла бы показаться мечтой. Прилавки ломились от товаров, была доступна импортная колбаса, фрукты, горячая вода без отключений — всё то, о чём мечтали жители всей страны.
За трудности работы платили надбавкой +20% к зарплате и гарантированной квартирой. Соседи из Сергиева Посада пытались перелезть через забор ради батона сервелата. Охрана ловила этих “колбасных диверсантов” и вежливо отправляла обратно.
Строжайший режим и невыездные поколения
Получить здесь место было непросто — попасть в город было куда сложнее, чем в партию. Проверка КГБ велась по всем родственникам. Выезд без пропуска не допускался. Даже в отпуск можно было отправиться только по спецразрешению.
Некоторые семьи жили там три поколения подряд, так ни разу и не выехав наружу. Детям внушали: за забором — жизнь непростая, там встречаются болезни и нищета.
Один бывший житель вспоминал, как в шесть лет впервые увидел нищую женщину и не понял, что происходит. Его учили, что такого не бывает.
1991-й: новые союзники и старые тайны
Распад Союза не принес полной открытости. Формально город открыт, но фактически по-прежнему под замком. В 2021 году вокруг старых корпусов выросли новые лаборатории уровня BSL-4 — самого защищенного класса.
Там производят вакцины от опасных вирусов.