Представьте себе оживленный перекресток Лиговского проспекта и Расстанной улицы.
Тысячи людей и машин проносятся здесь каждый день, но мало кто догадывается, что прямо под их ногами лежит история целого сословия, стертая с карты города.
Мир Ямской слободы
В XVIII и XIX веках этот район выглядел совершенно иначе.
Вместо гудящего проспекта здесь протекал Лиговский канал, а вдоль него раскинулась знаменитая Ямская слобода.
Здесь жили ямщики — люди, чьим ремеслом была перевозка почты, грузов и пассажиров.
Они были живыми артериями дожелезнодорожной России, и их слобода была шумным, самобытным миром со своими традициями и укладом.
Духовным центром этого мира стала Крестовоздвиженская (Ямская) церковь, возведенная у Обводного канала.
И, как было заведено, рядом с храмом появилось кладбище, ставшее последним пристанищем для ямщиков и их семей. Оно так и называлось — Крестовоздвиженское, или, по-народному, Ямское. Здесь находили покой те, кто всю жизнь провел в дороге.
Легенда о царском шуте
Со временем кладбище обросло своими легендами.
Самая известная из них гласит, что именно здесь был похоронен Иван Балакирев — знаменитый придворный шут императора Петра I.
Хотя документальных подтверждений этому нет, сам слух придавал скромному ямщицкому погосту особый, почти столичный статус.
Легенда связывала этот окраинный мир с блестящей эпохой самого основателя города.
Забвение и последний свидетель
Но время и город взяли свое.
Петербург рос, Лиговский канал засыпали, превратив в проспект, а Ямская слобода растворилась в городской застройке.
В XX веке некрополь был окончательно ликвидирован. Могилы сравняли с землей, и на месте последнего пристанища ямщиков разбили тихий сквер.
От целого кладбища чудом уцелело лишь одно надгробие, стоящее сегодня как каменный осколок прошлого, напоминающий о сотнях погребенных здесь людей.
И все же город сохранил еще одну подсказку.
Название прилегающей улицы — Расстанная.
По самой распространенной версии, она получила свое имя именно потому, что вела к кладбищу — месту, где живые навсегда расставались с усопшими.
И этот топоним, переживший и кладбище, и саму Ямскую слободу, служит последним эхом, доносящимся до нас из глубины исчезнувшей эпохи.