На Руси «мымрами» называли вовсе не сварливых женщин и не угрюмых людей, как думают сегодня. Первоначальный смысл был куда спокойнее и даже нейтральный: «мымра» происходила от глагола «мумрить» — сидеть дома безвылазно, замыкаться в четырёх стенах.
Так звали домоседов — тех, кто предпочитал тёплый угол шумной компании, уют печи дальним дорогам. Никакой обидной окраски у слова не было: это скорее описание образа жизни, чем личной черты.
Со временем значение трансформировалось. «Мымрой» стали называть людей не просто склонных к тишине, а нелюдимых, замкнутых, порой ворчливых. Так нейтральное определение постепенно приобрело негативный оттенок, и уже в XX веке стало звучать почти как упрёк.
А вот Людмила Прокофьевна из комедии Эльдара Рязанова на мымру не тянула. Дома она не сидела, женщина все время проводила на работе и общения не избегала — на ковер к ней ходили трижды в день.