Санкт-Петербург всегда был городом с особой душой и неповторимым характером — строился на болотах, пережил блокаду, сохранил свою непокоренность.
В этом городе есть свои звездочки — коренные петербуржцы, живущие здесь поколениями. Их границы и коды понимают далеко не все мигранты и новоселы, которых в городе становится все больше.
Между двумя мирами — коренных и «понаехавших» — возникает непонимание, порой переходящее в ироничное недолюбливание. Рассмотрим мифы о петербуржцах, сложившиеся среди приезжих, и в чем скрыты истоки этих стереотипов.
География в глазах «понаехавших» — коварная головоломка
Как пишет «понаехавшая» на канале "Не пора ли нам в дорогу", для новеньких «встреча у выхода из метро Гостиный двор» превращается в испытание: подземные лабиринты с десятками выходов способны запутать кого угодно.
Переход «на другую сторону» — не просто переход улицы, а целый ритуал с похождениями по подземным переходам и эпизодическими покупками носков у местных бабушек.
Понимание местных реалий требует времени и терпения, что приводит к легкой иронии коренного жителя над картой и навигатором новичка.
"Вообще-то, для понаехавших везде указатели в метро существуют. И если понаехавшие не владеют грамотой или страдают топографическим кретинизмом, это только их проблемы. Мы здесь не при чем", — отвечают петербуржцы.
Язык — дело тонкое, поребрик важнее бордюра
Слово «поребрик» — это не архаизм, а важная часть культурного кода петербуржца.
Любое использование общепринятых слов вроде «бордюр» воспринимается как нарушение негласного этикета и вызывает внутренний протест.
Это не просто слова, а маркеры принадлежности к сообществу, отличающие настоящих петербуржцев от тех, кто еще в процессе превращения.
"Опять эта дикая бредятина про бордюры, подъезды, гречу и куру! Я за 60 лет пребывания в Питере ни разу этих слов не слышал", — отвечает коренной житель.
Кодекс культурного поведения или почему «А где туалет в Эрмитаже?» — самый сакраментальный вопрос
Как пишет "Вместе по Питеру", для петербуржца, даже самого обыденного офисного работника, город — это живой музей под открытым небом, за которым он неосознанно, но неустанно следит.
Мысленно ведя статистику туристических курьезов — от банального фото с Медным всадником до неуклюжих попыток потрогать Чижика-Пыжика, — горожанин видит проявления «классики», когда спрашивают дорогу к Спасу-на-Крови, стоя к нему спиной.
Но истинным кощунством, сравнимым с Бахом на расстроенной балалайке, петербуржец считает покупку клубники на Дворцовой площади — символ чужеродности и неуместности в сакральном пространстве города.
"Думаю, нигде не рады понаехавшим, нарушающим правила и местные порядки", — отвечают на это петербуржцы.
Транспортный опыт — школа выживания и насмешек
Петербургские пробки и транспортный хаос существуют на всех уровнях и во все времена.
Опытный житель мягко улыбается, видя, как приезжие пытаются объехать стояние на КАДе по тротуарам, зная, что за попытку проскочить есть своя цена — моральная и материальная.
Тактика и терпение — к ним приходит понимание, что «вечность» — норма городской жизни.
Белые ночи — романтика для приезжих и испытание для коренных
Для новичков белые ночи — это длинные прогулки и фотосессии, а для петербуржцев — бессонные ночи, птичий ор и неугомонные толпы под окнами.
Эта двойственность отражает разрыв между ожиданиями и реальностью, который воспринимается как источником тихой усталости, а не ненависти.
"Что вы все приязываетесь к "коренным петербуржцам"? 99% всех этих "корней" — потомки понаехавших", — парируют горожане.
Усталость и ирония
В большинстве своем коренные петербуржцы не недолюбливают приезжих, скорее — снисходительно устают от их ошибок и привычек.
"Нам, коренным, абсолютно фиолетово откуда и когда кто то приехал, лишь бы человек был хороший".
Петербург воспитывает долго и непросто: сюда нельзя просто приехать, здесь нужно научиться жить. Процесс этот сопровождается любовью и сложностями, которые становятся понятны далеко не сразу.
Местные наблюдают и ждут момента, когда новичок перестанет быть «понаехавшим», а станет одним из своих.