Попытки романтизировать старый Петербург заканчиваются там же, где и всё его благоустройство XIX века — в нужнике на чёрной лестнице. Город без канализации, без нормальных водопроводов и с тысячами людей, решающих деликатные вопросы как придётся, породил собственный словарь.
И это словарь того самого Петербурга, который одновременно строил Эрмитаж и задыхался от холеры.
Нужники
Доходные дома любили скрывать самое неприятное за дверями для прислуги. На чёрных лестницах устраивали нужники — узкие ниши, неотапливаемые, без дверей и без намёка на гигиену.
Всё, что происходило внутри, стекало по трубам в яму или канаву во дворе. Если сегодня кого-то пугает странный запах в парадной — это мелочь. Тогда город регулярно получал вспышки холеры, и виной тому были именно такие «архитектурные решения».
Ретирадники
Дворовые уличные туалеты носили гордое слово «ретирадники», но выглядели как обычные деревянные будки.
На один двор приходилось до шести кабинок, и очередь туда могла быть длиннее, чем в булочную за белым хлебом. Ими пользовались слуги и те, кому не досталось нужника.
Слово звучит почти элегантно, но пахло всё, мягко говоря, не так.
Бурдалю
Высший свет в эту грязь не ходил. У дам был свой путь — бурдалю. Красивые ночные горшки, которые можно было использовать прямо под кринолином.
Иногда их украшали шуточными надписями на дне вроде: «Он тебя видит, шалунишка!»
Выгребные ямы
В богатых домах пытались создать иллюзию цивилизации: ямы закрывали камнем, бетоном, железными крышками. Запах уменьшался, но не исчезал. Летом от этих ям разогретый воздух поднимался в окна квартир. Вот такая была «аристократическая» реальность.
Горшок
И всё равно горшок оставался главным инструментом гигиены. Им пользовались все: прислуга, чиновники, аристократия. Екатерина II, говорят, без смущения пользовалась бурдалю даже во время разговоров с дипломатами.
Петербург был городом прекрасных дворцов и… постоянно заполненных ночных ваз.