В промышленной зоне Санкт-Петербурга, среди гаражей, складов и остатков заводских корпусов, стоит одинокий католический храм.
Его возвращенная красота резко контрастирует с унылым пейзажем.
Мало кто знает, что этот храм — все, что осталось от огромного и некогда величественного Выборгского римско-католического кладбища, стертого с лица земли, но не из памяти истории.
Мечта одного монаха
До середины XIX века у петербургских католиков не было своего кладбища.
Эта несправедливость глубоко тронула доминиканского монаха Доминика Лукашевича, прибывшего в столицу в 1823 году. Десятилетиями он вынашивал идею создания достойного некрополя и собирал средства на ее воплощение.
Шанс появился, когда духовником герцога Максимилиана Лейхтенбергского, зятя императора Николая I, стал сам отец Доминик.
Герцог, оставшись католиком при русском дворе, пообещал помочь в строительстве целого комплекса с храмом, больницей и приютом.
Великий архитектор Николай Бенуа уже подготовил грандиозный проект, но внезапная смерть герцога в 1852 году, казалось, похоронила эту надежду.
От мечты к камню
Однако отец Доминик не сдался. После нескольких отказов и повторного обращения уже к новому императору Александру II в 1856 году разрешение наконец было получено.
На Куликовом поле Выборгской стороны выделили участок земли. Имея в десять раз меньший бюджет, чем планировалось изначально, отец Доминик с невероятной энергией принялся за дело.
Территорию благоустроили, разделив на участки, названные в честь католических святых.
Сердцем некрополя стал величественный костел, возведенный по проекту Николая Бенуа.
В 1859 году он был освящен, а позже к нему пристроили колокольню.
В его крипте нашли последнее пристанище высшие иерархи католической церкви в России, а также были устроены фамильные усыпальницы родов Бенуа и Потоцких.
Здесь же был похоронен и сам отец Доминик Лукашевич, до конца своих дней живший при кладбище в скромном домике.
Некрополь стал важным центром жизни петербургских католиков: при нем действовали сиротский приют, школа, а престольные праздники собирали тысячи верующих.
Эпоха разрушения
Трагический финал наступил после революции.
В июле 1920 года на территорию кладбища ворвался отряд красноармейцев.
Они совершили акт чудовищного вандализма: из крипты храма были извлечены более ста металлических гробов, ожидавших отправки в Польшу, включая останки митрополитов и архиепископов.
Их вывезли на Успенское кладбище, где тела лопатами перегрузили в общие ямы, а ценные гробы отправили на переплавку.
Окончательное решение о ликвидации кладбища было принято в мае 1939 года.
Началось варварское разорение: надгробия перемалывались на щебень для мощения дорог, а металлические ограды и кресты сдавались в металлолом.
Территорию бывшего некрополя разделили между промышленными предприятиями.
Осколки памяти в промышленной зоне
Лишь несколько захоронений удалось спасти, перенеся на другие кладбища, — среди них могилы лицейского товарища Пушкина Константина Данзаса и художника Федора Бруни.
После войны на месте тысяч могил выросли цеха и склады. Костел был обезображен: его отдали под овощехранилище, а затем — под промышленную лабораторию.
Сегодня, пробираясь по заброшенной территории, можно найти лишь два чудом уцелевших надгробия — семейству Дациаро и профессору архитектуры Аполлинарию Красовскому.
Эти осколки былого величия стоят посреди запустения как немые свидетели трагедии.
Сам храм, возвращенный католической общине в 2002 году, постепенно восстанавливается, но земля вокруг него по-прежнему хранит следы десятилетий забвения.
Это место — горькое напоминание о том, как легко можно уничтожить целый пласт истории и культуры, оставив после себя лишь пустырь и несколько чудом уцелевших камней.