Петербург может продавать себя как культурную столицу, но три классика русской литературы видели в нём совсем другое — холод, сырость, тоску и атмосферу, в которой хочется не творить, а выть. Лермонтов, Чехов, Гоголь — звучит как пантеон, но в отношении Петербурга это скорее ударная бригада ненависти.
Лермонтов: «Увы! как скучен этот город…»
Он прожил в Петербурге достаточно, чтобы выработать иммунитет к здешним восторгам. В письме Софье Бахметевой Лермонтов не прятал раздражения. Цитата известная:
«…Увы! как скучен этот город,
С своим туманом и водой!..»
Для него Петербург — это не столица империи, а машина по выжиганию эмоций. В «Княгине Лиговской» он говорит об этом прямо: город забирает способность мыслить, чувствовать и жить. Всё превращается в оцепенение — будто северное солнце, которое и само-то еле теплится, окончательно отказывается светить.
Чехов: «Холодный, промозглый весь насквозь»
Чехов не жил здесь постоянно — и, возможно, именно поэтому раздражался ещё сильнее. Он приезжал, видел и хотел немедленно уехать. Петербургские кулуарные дрязги и климат вынесли ему мозг окончательно.
В воспоминаниях современников сохранилась фраза Чехова:
«Не люблю Петербурга. Холодный, промозглый весь насквозь».
Гоголь: «Мороз проходит по моей коже…»
Гоголь в Петербурге сформировался как писатель — и одновременно сформировал к городу стойкое омерзение. Сначала он терпел, потом ненавидел откровенно.
В письме он признавался:
«…при мысли о Петербурге мороз проходит по моей коже и кожа моя проникается насквозь страшною сыростью…»
Для человека, способного придумать Акакия Акакиевича и «Ночь перед Рождеством», такая степень отвращения — это диагноз. Петербург в его восприятии — не вдохновение, а наказание.
Петербург может сколько угодно гордиться своим статусом, но трём классикам он давал одно и то же: холод, сырость, моральный вакуум и ощущение, будто сам воздух здесь создан для того, чтобы человек чувствовал себя лишним.