Жизнь в раннем Петербурге напоминала гигантскую строительную площадку, где стирались границы между работой и бытом.
Улицы были немощёными, транспорт — в основном лодки, а пешеходы пробирались по деревянным мосткам.
В городе не было ни водопровода, ни канализации, что в условиях болотистой местности создавало постоянную угрозу эпидемий. Но при этом здесь кипела невероятная энергия — на одной улице могли соседствовать дворец вельможи, мастерская ремесленника и лачуга работного человека.
Особенностью петербургского быта стала его интернациональность.
В немецкой слободе на Адмиралтейской стороне готовили кофе и читали газеты, привезённые из Гамбурга. На рынках можно было услышать десяток языков — от шведского до татарского.
Даже в одежде горожан смешивались традиции: русский кафтан соседствовал с немецким камзолом. Этот хаос и энергия созидания создавали уникальную атмосферу, которую позже назовут «петербургским духом».