Долги Пушкина — это не просто строчка в его биографии, а настоящая петля, которая годами затягивалась на его шее. К середине 1830-х сумма перевалила за 130 тысяч рублей — чудовищные деньги по тем временам.
Поэт сам признавался жене: «У нас ни гроша верного дохода, а верного расхода 30 тысяч». В письмах всё чаще звучали отчаянные слова: «Деньги, деньги! Нужно их до зареза!»
В XIX веке жить в долг среди дворян считалось делом привычным. Шереметевы и Юсуповы спокойно перекладывали одни векселя на другие, а свет продолжал танцевать мазурку.
Но у Пушкина всё было сложнее: доходы от имения и гонорары никак не тянули за собой жизнь в Петербурге, с его вечными балами, подарками, экипажами, — а он был женат на красавице Наталье Гончаровой, и отказывать ей во всём не собирался.
Финансовым спасением должен был стать журнал «Современник», а не друзья, не одолжившие ему ни гроша. Поэт рвал жилы, писал статьи, готовил «Капитанскую дочку», надеялся, что издание станет опорой семьи и принесёт стабильность.
Но общество отнеслось к его затее холодно. Даже Белинский язвил, что Пушкин «исписался». Жуковский и Вяземский, друзья и наставники, вместо поддержки отстранялись: «В 36-летнем Пушкине видели всё 22-летнего». Он чувствовал себя один против светского сплетничества, долгов и врагов.
Долги становились частью давления — морального и социального, близкие не рисковали давать взаймы большие суммы. Это был ещё один аргумент в руках тех, кто травил поэта, шептал о его «африканских страстях» и подталкивал к дуэли.
Да, Пушкин жил в эпоху, где долги были нормой, но для него они стали личным крестом. И когда в его стихах вдруг появилось слово «бедность» — это был не красивый образ, а голая правда.
В итоге «Современник» выжил без него, став трибуной целого поколения русских писателей. Но для самого Пушкина шанса выбраться из долговой ямы уже не было: дуэль на Чёрной речке перечеркнула все расчёты и надежды.