Сколько ценностей до сих пор пылится у людей дома, а они даже не в курсе? На вопрос «Городового» ответила искусствовед и куратор Анастасия Докучаева — и сразу отбила всю романтику.
Поиск клада в шкафах и на чердаках — это азарт, но шансы наткнуться на реально дорогую вещь минимальны. Причина проста: всё ценное всегда было не массовкой, а штучным, уникальным. А уникальное — по определению редкость.
Тем не менее, выстрелить может даже советская мебель, отмечает заместитель председателя Гильдии дизайнеров при МТПП. До войны делали такие экземпляры, что сегодня их можно ставить в музей. Министр садился, а теперь коллекционер готов платить.
Если видите изящные ножки, шпоны красного дерева, карельской берёзы или ореха, плюс металлический шильдик с гравировкой производителя — всё, считайте, у вас в руках билет в дорогую игру. Таких вещей мало, и ценник будет космический.
«Что касается всего произведенного в послевоенное время, это все массовое фабричное производство».
Правда, есть шанс у мебели 60-х — лёгкие кресла, гнутые подлокотники, дизайн в духе советского модернизма. Переобтянули ткань — и вещь уже играет на рынке как символ эпохи. Да, это серийка, но короткий период «нового стиля» делает её заметной. Получите деньги, но не миллионы — примерно как за современный дизайнерский аналог.
С фарфором история ещё прозаичнее. Шансов найти «золотой сервиз» больше, но рынок падает: послевоенный фарфор не в цене. Ленинградский фарфоровый завод, клейма, каталоги — всё это красиво, но серийное производство убивает ценность.
Автор может быть велик, чашка может быть редкой, но цена редко взлетает. Сейчас — идеальное время собирать коллекции за копейки, но не ждать сказочного куша.
Главный вывод Докучаевой: массовое никогда не станет дорогим. Секрет — в единичных экземплярах, которые либо сохранились чудом, либо изначально были сделаны не для всех. Всё остальное — приятные мелочи, но не джекпот.